Кучера Ардов нашел во дворе костоглотовского дома, где едва не столкнулся нос к носу с приставом Троекрутовым, явившимся арестовывать Касьяна Демьяновича по приказу обер-полицмейстера. Парень не стал отпираться и быстро сознался в неблаговидных делишках: да, почту по дороге в министерство завозил господинчику в жилетке с бабочкой в «Пяти шарахъ», за что всякий раз получал по целковому; табакерочку свистнул также по его приказу, пока хозяин с конюхом охаживали в сарае какого-то нежеланного гостя; передал ее у театра человеку, обратившемуся условленным образом.
Зрители наградили Ардова аплодисментами: он сыграл весьма эффектную комбинацию, пустив биток от двух бортов к прицельному шару и затем, еще через один борт, к красному.
– После партии вы встретились с неким Кульковым, о котором ходатайствовала Варвара Андреевна. Предполагалось, что этот господин, будучи акционером литейного завода, обсудит с вами поставки стали по сходной цене. На самом же деле это оказался недавно вернувшийся с каторги уголовник Куль. Двенадцать лет назад он был осужден по второму разряду за ограбление почтового вагона.
Илья Алексеевич сделал неудачный ход и уступил право удара.
– Этот Куль потребовал от вас долю в акционерном обществе, угрожая в случае отказа раскрыть все те махинации, которые вы проворачивали с Остроцким. Наглость вам показалась просто неслыханной. Зная вашу несдержанность, думаю, окоротили вы его довольно грубо. Вообще, самоуверенность сослужила вам в этом деле плохую службу: вы слишком уж положились на силу ваших покровителей, способных одним движением руки стереть в порошок любого, кто сунется в ваше дело. Вот и в этот раз, обнаружив утром в домашнем кабинете свиную голову, вы поторопились получить аудиенцию у господина обер-полицмейстера и, вероятно, испытали бурю досады и возмущения, когда он через обслугу известил вас об отказе встречаться и пообещал прислать сыщика. Эта осторожность, а возможно, и недоверие человека, которого вы не без оснований почитали за друга, сильно вас задели. Вы вознамерились решить дело без посторонней помощи, а после победы решительно изменить расстановку сил в обществе и проучить Райзнера.
Во время монолога Касьян Демьяныч исполнил неплохую комбинацию и приноравливался к следующему удару. Илья Алексеевич отошел от стола и как бы невзначай оказался рядом с переодетым Свинцовым, который стоял у ограждения и уже долгое время усиленно вращал глазами. Он что-то шепнул Ардову на ухо и получил благодарный кивок в ответ.
– Хряк был выбран неслучайно, – продолжил Илья Алексеевич, вернувшись к столу. – Именно такую кличку носил подельник Куля, вместе с которым они ограбили почтовый вагон, завладев наличностью и облигациями почти на два миллиона рублей. Легко было представить, что, отсидев в остроге и не выдав подельника, Куль явился к нему за своей долей, но был жестоко убит после ссоры. Тем более что из Одессы скоро пришел портрет «настоящего» Костоглота, который, как видите, нисколько на вас не похож.
Ардов извлек из кармана фотокарточку и положил на стол. Касьян Демьянович взял картонку в руки. Вид у него был совершенно ошарашенный. Казалось, он просто не мог поверить, что это происходит на самом деле. Он повертел снимок в руках, несколько раз обратил на Ардова растерянный взгляд, хотел было что-то сказать, но все же взял себя в руки и вернул картонку.
– Согласитесь, не всякий преступник додумается до такого: скрыть бывшего «банщика», занимавшегося кражами по вокзалам, под личиной респектабельного одесского коммерсанта, перебравшегося в столицу по приглашению самого великого князя. Но с двумя миллионами наличных начать новую жизнь не так-то и сложно, верно? Такому человеку расправиться с бывшим подельником – раз плюнуть.
Касьян Демьянович сделал удар такой силы, что шар вылетел за борт. Маркер объявил фол и исправил цифру на доске.
– По иронии судьбы единственным человеком, который мог бы подтвердить ваше алиби, оказался ваш соперник артист Лянин, продолжавший в тот вечер, по обыкновению, следить за Найденовой, в которую был трагически влюблен.
Глава 37. Пуговичка
– Смотрю, Касьян Демьяныч, ты гарандессочку
[83] себе завел? – пакостно ухмыльнувшись, протянул Куль.
Получив окорот, он вышел следом за Костоглотом из клуба на улицу, где в карете ожидала конца встречи Найденова. Было уже темно. Единственный фонарь над входом освещал двор тусклым желтоватым светом. Услыхав отвратительный голос, Касьян Демьянович на мгновение остановился, но сделал усилие и молча двинулся дальше к карете.
– Сказывают, чевая маренка
[84], – не унимался каторжник. – Варварой, кажется, кличут?
Куль кивнул на экипаж с желтыми ободами на колесах. Костоглот замедлил ход. Внутренности его закипали все больше, и вот сейчас настал момент, когда внутри заклокотало.
– Поди, пора на хипес ставить?
[85] – сплюнув, бросил ему вслед Куль, прикуривая папироску под фонарем.
– Крыса… – тихо произнес Костоглот.
Не сумев удержать себя, он развернулся и с бешеной силой метнул в негодяя бильярдный шар, который невесть зачем прихватил из клуба. Шар с глухим треском впечатался в деревянную дверь рядом с головой Куля и упал ему под ноги. На поверхности, сбоку от таблички, осталась круглая вмятина с осыпавшейся краской. Каторжник инстинктивно втянул голову в плечи и замер: только что он едва не распрощался с жизнью.
Раздался грохот колес – экипаж увозил прочь главу акционерного общества «Златоустовская железная дорога». В карете, почувствовав что-то неладное, Варвара Андреевна принялась просить прощения, но Касьян Демьянович заверил, что все нормально, и отказался что-либо объяснять.
Докурив папироску, Куль поднял шар и вернулся в клуб. Из-за угла дома, сокрытый темнотой, за сценой наблюдал артист Лянин. Как только синяя дверь закрылась за Кулем, Лянин бросил свой наблюдательный пункт и поспешил вон со двора. Он не видел, как спустя буквально несколько минут мужчина крепкого телосложения вытащил из дверей бездыханное тело, обхватив его под мышками. Оглядевшись, мужчина взялся поудобнее и поволок труп в темную подворотню.
Ардову стоило немалых трудов выудить из Лянина подробности виденного им в тот вечер. Однако благодаря стараниям чинов полиции, которые разыгрывали за стеной сцены кровавого истязания, артист заговорил, стараясь, впрочем, сохранять в интонации нотки презрения, которым, как он считал, надлежит одаривать всякого соперника, к числу которых причислял и Костоглота, и Ардова.
– Куля прибил артист Соломухин – жестокий и беспринципный душегуб, – продолжил Ардов, выбирая одновременно направление удара. – Он же вложил пуговицу в кулак трупа, чтобы направить на вас подозрения следствия. Эту пуговичку с вашего жилета срезал карманник со смешным прозвищем Пипочка – он уже сознался господину околоточному надзирателю, который только что опросил его по моей просьбе. В тот вечер Пипка долго терся рядом с вами под видом большого поклонника карамболя, в котором, как выяснилось, ничего не смыслит.
