Костоглот невольно коснулся пальцами жилета, словно хотел проверить, на месте ли пуговицы.
– Я говорил, что игру с вами затеял чрезвычайно хитрый и изощренный противник, – напомнил Илья Алексеевич. – Он привык не только продумывать все заранее, но и закладывать на каждом участке по нескольку ходов, чтобы иметь возможность импровизировать в партии.
Ардов сделал удар по битку, но тот, оттолкнувшись от трех бортов, так и не коснулся прицельного шара. Ход перешел к Костоглоту. Он задумчиво смотрел на стол и старательно натирал мелом наконечник кия.
– По-вашему выходит, пуговичка могла и не понадобиться, если бы предложение было принято сразу? – наконец подал он голос, и стало понятно, что рассказ Ардова всецело его захватил, как он ни старался показывать обратное.
– Совершенно верно, – подтвердил Илья Алексеевич. – Но поскольку вы проявили известную своенравность, противник продолжил игру.
Касьян Демьянович сыграл комбинацию «борт – шар – два борта – шар», чем вызвал восторг зрителей.
– Необходимо было выбить вас из седла, – продолжил Ардов, – устроить аппрессию
[86], загнать в угол. Вот тогда Соломухин и притащил к вам в кабинет голову хряка, воспользовавшись помощью вашего кучера, давно заимевшего дубликат ключика от вашего кабинета. Дикость и бессмысленность выходки и вправду обескуражили вас. Известно, что больше всего человека беспокоит то, чего он не понимает. А вы явно не могли взять в толк, при чем здесь свиная голова и что может последовать дальше. Выходка казалась абсурдной, лишенной видимой цели, и вы почти убедили себя в том, что имеете дело с мелкими пакостниками.
Костоглот сделал еще один удачный удар, и маркер сравнял количество очков на доске.
– А днем к вам в контору заявился тот самый Серафим Пипочка, визит которого вы велели не отмечать в журнале посещений. Он поведал про пуговичку. А также предположил, что завтра, вполне вероятно, город содрогнется от нового убийства, где на месте преступления фараоны, скорее всего, обнаружат улику, которая, вне всякого сомнения, опять укажет на вас. А там, если вы не пойдете на сделку, будут обнародованы и прочие ваши черные делишки – скажем, на страницах «Петербургскiхъ Вѣдомостей». И уже никто во всем городе не посмеет сомневаться, что досточтимый председатель правления общества «Златоустовская железная дорога» оказался бандитом и кровавым убийцей по прозвищу Хряк.
Касьян Демьяныч метнул в сторону Ардова огненный взгляд и сыграл еще одну комбинацию.
– Три борта – шар – шар, – возвестил маркер и начертил на доске.
– Вот тут вы наконец осознали, что за делом стоит вполне расчетливый махинатор, которого надо бы вычислить и прижать как следует, чтобы запомнил на всю жизнь.
Илья Алексеевич обошел стол, подойдя ближе к сопернику, словно желая взглянуть на стол с его позиции.
– Сделав вид, что всерьез обдумываете предложение, вы пригласили парламентера занести бумаги вечером к себе домой, в особняк на Итальянской.
Костоглот внимательно слушал, вращая поставленный на бампер кий, чтобы покрыть шафт
[87] меловой спиралью.
– Позвольте вопрос, – Ардов обратился напрямую к Костоглоту, – вы ведь не могли не поинтересоваться, как будут устранены неблагоприятные улики в случае, если вы пойдете на сделку?
После паузы Касьян Демьянович кивнул. Потом, помолчав, сказал:
– Ответ был в том смысле, что достаточно сыщику, ведущему дело, лишиться жизни от несчастного случая, чтобы никто больше не испытывал острого желания изучать детали.
– Я так и думал! – обрадовался Илья Алексеевич. – Кому, кроме меня, могли быть интересны обстоятельства смерти забубенного каторжника, верно?
– Я не думал до этого доводить, – счел нужным заметить Костоглот перед тем, как сделать удар.
Его биток не сумел поймать второй прицельный шар, и очередь перешла к Ардову.
– Я знаю, – заверил он и взглянул на соперника едва не с жалостью. – Вы все еще не понимали, не могли поверить, что с вами ведет игру оч-ч-чень хитрый, очень изобретательный, очень коварный враг.
Глава 38. Дочь
Сарай был освещен керосиновой лампой, подвешенной за крючок над табуретом, на котором сидел Серафим Пипочка. Руки у него были стянуты сзади кожаным ремешком, лицо избито, на манишке темнели капли крови. Сам он завалился чуть на сторону и безучастно смотрел на грязный пол, где валялись несколько листов бумаги. За его спиной стоял конюх Игнат, удерживая мешкообразное тело Пипочки от падения.
Костоглот присел перед гостем на корточки. Он был без сюртука, рукава сорочки завернуты, волосы налипли на взмокший лоб. Он тяжело дышал, как будто до этого перетаскал полдюжины мешков с солью.
– Ты, я смотрю, фасон держишь… – сказал Касьян Демьянович, стараясь поймать мутный взгляд Пипки.
Несмотря на то что Костоглот осознавал себя хозяином положения, выглядел он скорее растерянным. Это и неудивительно, ведь главной цели, которую он ставил перед собой, заманивая парламентера на переговоры в темный сарай, достичь так и не удалось: при всей своей рыхлости и неказистости Серафим упорно не желал называть имя хозяина и не признавался, где его можно сыскать. Столь неожиданная мужественность вызывала невольное уважение. Хотя на самом деле держать язык за зубами Пипку вынуждал страх – животный, неконтролируемый страх, который охватывал его всякий раз, когда он думал о человеке, втянувшем его в это дело и ежедневно дававшем новые указания – иногда запиской через мальчишку-посыльного, а иногда и лично в «Пяти шарахъ».
– А хочешь, денег тебе дам?
Костоглот извлек из кармана бумажник и показал несколько 25-рублевых билетов.
– Сколько хочешь?
Пипочка безучастно взглянул на ассигнации.
– А хочешь – косую
[88]? – с каким-то восторгом предложил Касьян Демьянович, словно радуясь за Пипочку, которому вдруг подвалила такая удача. – С косухой новую жизнь начнешь, человеком сделаешься.
Серафим посмотрел на мучителя начавшим заплывать глазом.
– Подпиши лучше, – тихо проговорил он одними губами. – Он не отстанет.
Костоглот поднялся. Взгляд опять затянуло стальной поволокой.
Словно почувствовав очередной приступ хозяйского гнева, Игнат двинул пленника кулаком в ухо. Тот молча упал на бок.
– Дурак ты, дядя, – прохрипел Пипочка.
– О том, что во вторник вечером вам нанес визит некий загадочный человек, я узнал случайно, допрашивая кучера. Во время разговора он обронил, что стащил табакерку как раз в тот момент, когда вы встречали в сарае «нежеланного гостя». «Зачем нормальному человеку встречать гостей в сарае?» – подумал я и разузнал подробности ваших переговоров из первых, можно сказать, рук – от конюха Игната. Он охотно вывалил мне все, что знал, поскольку является человеком простым и искренне считает, что, наказывая наглеца, никакого нарушения вы не допустили. «Так, постращали маненько», – Илья Алексеевич попытался передать манеру конюха.
