Звук соударения шаров вынудил Илью Алексеевича вынырнуть из воспоминаний и вернуться к столу. Какое-то время он приходил в себя от сделанного страшного открытия. Загадка, долгие годы мучившая его, приближалась к раскрытию. Оставалось довести игру до конца и познакомиться с главным инспиратором.
– Не скрою, ваш арест в тот момент был почти неминуем, и, думаю, с высокой степенью вероятности вы не смогли бы оправдаться в предъявленных обвинениях – уж слишком изощренные силки расставил для вас охотник. По крайней мере, ему почти удалось убедить меня в вашей виновности. Но ваш высокопоставленный друг проявил куда большую мудрость, почувствовав, что партия сложнее, чем может показаться на первый раз. Он велел подождать.
Костоглот поднял взгляд, в котором читалась едва ли не благодарность за сказанные слова.
– Видите, он все-таки до последнего пытался вас защитить, – мягко укорил его Ардов.
Рука Костоглота дрогнула, и биток, хотя и коснулся трех бортов, касания ни с одним шаром так и не произвел. Право удара перешло Ардову.
– И тогда враг решил воспользоваться ситуацией. «Ну, раз господин обер-полицмейстер не решается заглотить наживку и тянет время, не позволяя арестовать своего протеже, не стоит ли продолжить игру? Разве это не удовольствие – понимать, что даже сам начальник полиции стал невольно играть на моей стороне, по моим правилам?» – попытался изобразить ход мысли преступника Ардов.
Сделав удар, сыщик обернулся к Касьяну Демьяновичу. Тот пребывал в крайней степени напряжения, повторно переживая все последние обстоятельства.
– Для этого ему необходимо было заполучить Варвару – единственное ваше слабое звено. И она была украдена.
Глава 39. Настоящий Костоглот
Получив право удара, Костоглот долго выбирал направление, как будто боялся сбить рассказ Ардова.
– Смерть Лянина не планировалась заранее. Поначалу я полагал, что он случайно оказался свидетелем похищения вашей дочери Соломухиным и поплатился за это жизнью. На самом же деле Соломухин решил лишить жизни Валентина сразу, как только узнал, что он видел, как вы, покидая во вторник вечером клуб, оставили Куля живым и невредимым. Свидетельство Лянина могло сломать всю линию вашего обвинения в случае, если до этого дошло бы дело.
Костоглот удивленно взглянул на Ардова.
– Да, он следил за Варварой, – пояснил сыщик. – Страсть ревности вынуждала его на лишенные видимого смысла действия.
– Три борта – шар – шар, – огласил маркер, засчитывая удар Костоглота.
– Вы сумели опередить Соломухина и увезти Варвару из театра. Ну, не вы лично, ваш кучер и конюх – он оставил след подошвы под подоконником.
– Она не хотела признавать опасность, – заговорил Касьян Демьянович, словно желал оправдаться.
– Это неудивительно, ведь она ничего плохого не совершала, – согласился Ардов. – А вы не желали ей ничего объяснять. Поэтому велели Егору спрятать дочь в доме терпимости у мадам Сапфировой. Место было ей знакомо, потому что там некогда работала ее мать, приехавшая в Петербург из Одессы, чтобы вычеркнуть вас из своей жизни.
– Шар – три борта – шар! – принял новый удар маркер и произвел изменение в счете.
– Вероятнее всего, вы и бежали бы, но Соломухин в очередной раз оказался «на высоте»: он отыскал и выкрал Варвару, пока вы готовились к побегу – снимали деньги со счетов, собирали долги и оформляли билеты. Вашему противнику не составило труда узнать адрес, достаточно было спросить кучера, который и привез ее в это тайное место.
– Гаденыш… – прошептал Костоглот и так сильно ударил по битку, что шар опять вылетел за борт – очевидно, Касьян Демьяныч представил, что наносит удар по лбу вероломного кучеришки, которого вытащил буквально из грязи и который был всем ему обязан.
Маркер объявил фол. Ход перешел к Ардову.
– Желая спасти Варвару, вы и пришли сюда, – подошел к финалу Илья Алексеевич, натирая мелом шафт кия. – Пипка пообещал вам обменять дочь на подпись в бумагах. А вы, как я полагаю, рассчитываете на встречу с главным злодеем, которого намерены отправить на тот свет, иначе зачем бы вы спрятали револьвер в той бригантине, верно?
Ардов кивнул на один из макетов кораблей, во множестве расставленных на тумбах по всему залу. Об этом ему сообщил все тот же Спасский, который с самого утра нанялся сюда официантом и самым внимательным образом следил за происходящим.
Весь план сегодняшних действий чинам полиции изложил Жарков, получивший подробные инструкции от Ардова, к которому был вызван на тайную встречу посредством записки прямо с места его несостоявшейся гибели. Петру Павловичу стоило немалых трудов убедить пристава собрать весь состав участка для проведения операции. Он ссылался на некие распоряжения, оставленные погибшим, не имея права раскрыть подлинные обстоятельства. Впрочем, наиболее смышленые коллеги, к числу которых относились Спасский и Свинцов, вполне догадались об истинном руководителе операции и пришли в состояние крайнего восторга, чем едва не выдали ардовскую тайну. Сегодня в зале они действовали в особом приподнятом состоянии духа, что бывает свойственно любому человеку, осознающему, что участвует в талантливом, отлично продуманном маневре, в результате которого противник получит сокрушительный удар.
Решающим аргументом для Троекрутова стало клятвенное обещание, что именно здесь, именно к финалу турнира он сможет получить на блюдечке с голубой каемочкой того самого Костоглота, которого ему поручил арестовать сам обер-полицмейстер и которого пристав до сих пор не сумел схватить.
Единственным, кто не смог принять участие в операции, был филер Шептульский. Узнав о трагической смерти Ардова, он ушел в запой.
– Я не Хряк, – сказал Костоглот.
– А я это знаю!
Сделав удар, Ардов вынул из кармана и передал Касьяну Демьяновичу бумажную трубочку, извлеченную позавчера из клетки жако. Костоглот развернул бумажку и обнаружил изображение собственного лица. Он припомнил, что заказал этот снимок в фотографическом ателье Вольфа Чеховского на Дерибасовской, 13, около пяти лет назад.
– Корреспондент из Одессы прислал ваш настоящий портрет. Но прежде, чем оказаться у меня, он побывал в руках главного кукловода. Здесь, в клубе, за вон той стойкой, преступник аккуратно срезал ваш портрет с картонки и выбросил в клетку, а на прежнее место приделал изображение отца артиста Твальберга, который стоял у него в гримуборной и был украден.
Биток Ардова оттолкнулся от красного, встретился с желтым и пересчитал три борта, сумев избежать ненужного соударения с пришедшими в движение прицельными шарами, которые едва не помешали успешному завершению комбинации.
– Изобретательности вашего шантажиста можно только позавидовать, – отметил Ардов если не с восхищением, то уж точно с признанием незаурядных способностей преступного ума. – Должен сознаться, я и сам в какой-то момент уверовал, что вы и есть бывший бандит Хряк. Вы ведь даже знаете некоторые жаргонные словечки… Это помогло мне довольно живо представить вашу встречу с Кулем…
