– Главное, что теперь я знаю вас. И найду, будьте покойны.
– Илья, какого еще возмездия ты жаждешь для меня? – раздался голос Шуры. – Я и так понес наказание! Между прочим, призом за лучшую гондолу был серебряный кубок Почетного командора, который я планировал получить из рук великого князя Александра Михайловича! И теперь по милости Политова награда уплыла к Крекину.
– Прошу прощения, – смутился Ардов, поняв, что разговаривал вслух с воображаемой личностью. – Кажется, я устал.
Илья Алексеевич действительно ощутил смертельную усталость, которая, по-видимому, копилась все последние дни и которой он не разрешал овладеть собой до конца расследования. Теперь дело можно было считать раскрытым.
Остаток вечера посвятили вопросам обустройства семейного особняка, в который Илья Алексеевич решил перебраться после разрушения меблированных комнат. Все эти годы отчий дом стоял заброшенным, обстановка там оставалась ровно такой, каковой была на момент кровавого убийства. Обслугу Анастасия Аркадьевна частью забрала себе, частью рассчитала.
Известие о переезде было воспринято с чрезвычайным воодушевлением. Тут же принялись обсуждать ближайшие заботы: помимо ремонта и чистки предстояло обновить гардероб, найти приличного повара с подручным, горничных для уборки комнат, лакея-камердинера.
– Повар – это слишком, достаточно будет кухарки, – отмахнулся Ардов.
– Не скажите, – возразила Анастасия Аркадьевна. – С вашими… – она запнулась, подбирая правильные слова, – особенностями восприятия меню следует составлять особенно деликатно.
– Пожалуй, вы правы, – смешавшись, согласился Илья Алексеевич.
– А камердинером на первое время я дам вам Харитона.
Княгиня кивнула на старика-лакея с бакенбардами в расшитой золотым позументом ливрее. Он стоял в углу и с торжественным видом вращал ручку музыкального аппарата, распространявшего по гостиной приятную музыку. Илья Алексеевич оглядел старика с некоторым сомнением.
– Эта должность важнейшая в доме, – наставительно произнесла княгиня. – Держать в порядке гардероб, убирать кабинет, руководить прислугой.
– Помогать хозяину при раздевании, – добавил Шура.
Он уже неоднократно указывал другу на совершеннейший раскардаш в костюме – Ардов не носил фрака, не имел белого шарфа с бахромой, трости с набалдашником, имел одну-единственную жемчужную булавку в галстуке, которая уже всем смертельно надоела.
– Если изволите завтракать у себя в кабинете – он подаст, – докончила княгиня.
Ужин затянулся допоздна. Илья Алексеевич с благодарностью принял приглашение занять гостевую комнату, потому что с трудом нашел в себе силы встать из-за стола.
Глава 43. Государственная необходимость
– Вот что, Ардов, – подвел итог обер-полицмейстер, выслушав на следующее утро в своем кабинете все подробности. – Необходимо оставить эту историю в тайне. Тем более что главного злоумышленника мы так и не изловили. А без него поди объясни, кто там чего замышлял, – уж больно мудрено у вас наверчено.
Илья Алексеевич не исключал подобного поворота, поэтому почтительно замолчал, не выказывая никакого удивления.
– Смерть артиста пусть останется самоубийством, гибель Остроцкого – несчастным случаем, – принялся размышлять вслух сановник. – А об этом вашем каторжанине никто и не вспомнит.
– Разве мы не потакаем злу, скрывая правду? – все же позволил себе усомниться Ардов.
Оскар Рейнгольдович внимательно посмотрел на молодого человека, желая понять, чего в его словах больше – наивного прекраснодушия или скрытого сарказма.
– Таковы государственные интересы, – наставительно сказал он.
Ардов молчал.
– Вы что же, желаете отправить Костоглота за решетку? – перешел в наступление Райзнер.
– Он, конечно, никого не убивал, – ответил Илья Алексеевич, – но все-таки его финансовые махинации привели к существенному ущербу.
– Нет, – невозмутимо отозвался Райзнер. – Вы вовремя разгадали нечистоплотный замысел, выплаты из казны еще не произведены, ущерб государству удалось предотвратить. Так что, честно говоря, тут и предмета нет для преследования – ну, допустили счетоводы ошибку. Уж поверьте, у Костоглота они такую разделку примут, что впредь сто раз проверят, прежде чем бумаги начальству на стол нести.
Обер-полицмейстер взял Ардова за плечи и слегка сжал в знак дружеского расположения. Ардов молчал.
– Не хотите же вы, чтобы отец Варвары Андреевны оказался в тюрьме?
Приемчик был цинический: Райзнер прекрасно понимал, какое чувство вызовет у Ардова употребление темы родительства.
– Да и не Костоглот там был закоперщиком! – продолжил он мягкую атаку. – Говорю же вам, всю интригу с этими махинациями Остроцкий сплел! Вы совершенно точно установили – был подвержен нездоровому влечению к игре, жил не по средствам, попал в кабалу к кредиторам.
Обер-полицмейстер почувствовал, что, пожалуй, все-таки перегнул палку, выгораживая главу железнодорожного общества. Сделав круг по кабинету, он опять подошел к Ардову и взглянул ему в глаза.
– Не беспокойтесь, Илья Алексеевич, – доверительно, с особым чувством сказал он, словно открывал тайну. – Я позабочусь, чтобы на место этого негодяя в министерство пришёл честный, неподкупный исполнитель, который не даст себя провести нечистым на руку дельцам.
Илья Алексеевич кивнул и направился к выходу.
– И вот еще что! – слегка возвысил голос хозяин кабинета, когда чиновник сыскного отделения уже взялся за ручку двери. – Ардов, вы не хотели бы перейти на службу в мою канцелярию? У меня есть для вас хорошее местечко. Пора, так сказать, переходить на новый уровень…
– Нет.
– Почему?
– Я не разбираюсь в государственных необходимостях, ваше превосходительство.
– Как знаете…
Глава 44. Прощание
– Я не буду с вами играть, Ардов, – сказала Варвара Андреевна, когда сыскной чиновник заглянул в «Пять шаровъ» в надежде застать ее. – У вас слишком исключительные карамболи, единственные в своем роде. Не знаешь, чего ждать.
– Я бы хотел, чтоб вы показали мне тот удар.
– Какой еще удар?
– Крученый. Когда шар обходит препятствие.
Найденова улыбнулась.
– Этот удар нужен для другой игры.
– Да, – кивнул Ардов. – Господин Дурылин сказал мне по секрету, что следующий турнир будет как раз по «пирамиде».
Илья Алексеевич кивнул в сторону «грача», который издалека поклонился, словно ждал, когда гость обратит на него взор.
Найденова хмыкнула. Ей было приятно внимание Ардова.
Когда позже этим же днем они шли по набережной Екатерининского канала, Варвара Андреевна не выдержала:
