– Я не понимаю, как вы разгадали это галимарфе
[94]! Мне кажется, нужно обладать каким-то совершенно необыкновенным умом, чтобы суметь сложить все осколки.
– Ум самый обыкновенный, – сознался Ардов.
– В чем же ваша тайна?
Илья Алексеевич помолчал, словно решая, стоит ли раскрываться.
– Я не умею забывать, – тихо произнес он.
Найденова бросила на спутника быстрый взгляд. Кажется, она почувствовала, что это признание – совсем не игра и не желание привести в изумление.
– Иногда случается, что где-то в прошлом необходимо отыскать незамеченную ранее улику, упущенную деталь. Для обычного человека дорога назад закрыта, мне же ничего не стоит вернуться в любое место, где я когда-либо побывал. Или хотя бы представил его себе однажды.
– Не понимаю, – тряхнула головой Найденова. – Можете привести пример?
Ардов задумался.
– Я заметил у вас на столике в гримуборной томик Чехова. Вы читали «Хамелеона»?
– Про собачку?
– Да! Помните, как начинается? «Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке».
– Ну да, как-то так… По-моему, вполне пристойно…
– А теперь припомните, что говорит этот Очумелов, когда узнает, что собачка генералова?
Найденова задумалась.
– Он говорит этому приказчику…
– Золотых дел мастеру Хрюкину! – не сдержавшись, поправил Ардов – он пришел в некоторое волнение.
– Да, Хрюкину – что собачка маленькая и достать до пальца не могла.
– Нет, Варвара Андреевна! – выкрикнул Илья Алексеевич и тут же сбавил голос, почувствовав, что увлекся сверх меры. – Нет! – тихо продолжил он, наклонившись к уху спутницы, отчего голос стал более мягким и даже нежным. – Прежде он говорит городовому, рыжему городовому, который сопровождал его с решетом, полным крыжовника: «Сними-ка, Елдырин, с меня пальто…»
Варвара Андреевна остановилась и посмотрела на Ардова. Он пребывал в совершеннейшем восторге. Кажется, Илья Алексеевич готов был взорваться сейчас от удовольствия, которое почему-то испытывал.
– Пальто! Понимаете?
Найденова никак не могла уловить, куда клонит Ардов. Честно говоря, она вовсе отвлеклась от слов, поскольку вдруг поймала себя на том, что хочет смотреть на это лицо вечно. Эти глаза, нос, губы… Ей до смерти захотелось, чтобы Ардов ее сейчас поцеловал.
– А был-то он в шинели! – долетел до нее голос Ильи Алексеевича. – Рассудите сами: если человек идет по улице в шинели, разве он может в таком случае снять с себя пальто?
Варвара Андреевна улыбнулась.
– Если бы Чехов попался к вам в лапы, чувствую, ему не поздоровилось бы.
– По крайней мере, такие показания вызвали бы подозрения в искренности, – улыбнулся в ответ Илья Алексеевич.
– Неужели у Чехова так и написано?
– Именно так! Если желаете, могу предложить пари.
– Пари – неплохая идея, – согласилась Найденова. – У меня есть одно желание, исполнение которого доставило бы мне радость. А о чем мечтаете вы?
Ардов сделался серьезным.
– Я хотел бы научиться забывать.
