– Нет, ну и злюка! Не в Калифорнию, можно гораздо ближе. На любой из морских или горных курортов, по вашему выбору, но только не в России. Судя по цвету вашего лица и особой ядовитости суждений, вам давно пора отдохнуть. Что скажете?
Я раскрыл было рот, чтобы ответить как можно более достойно, но не нашел подходящих слов и поэтому не сказал ничего. Она издевается надо мной, вот что. Все эти россказни про убитого сталинскими сатрапами гения-отца, про сейсмическое оружие и про неизлечимую болезнь – обычный розыгрыш, придуманный для развлечения. Особо изощренный способ убить время. Как хорошо, что я с самого начала изображал недоверие!
– Я очень ценю вашу сдержанность и терпение, Алик, – словно догадавшись, о чем я думаю, сказала Инна. – Потерпите еще немного, я уже скоро закончу. Вот тогда и обсудим наши с вами дальнейшие действия, если, конечно, у вас будет желание что-либо обсуждать.
Как ни странно, но эти слова подействовали на меня успокаивающе. Особенно про «мои с ней совместные действия». Черт меня побери, но от этой женщины исходило такое дьявольское обаяние, что подсознательно и даже против собственной воли хотелось находиться с ней по одну сторону баррикад.
Суть дальнейшего рассказа сводилась к следующему. Как-то, спустя уже довольно приличное после распада СССР время, та самая (ныне живущая в Америке) подруга поведала, что подала документы на выезд и страны и предложила уехать вместе. В Штатах у нее были родственники, сама она всю жизнь преподавала английский в обычной школе, государственных секретов не знала и никаких препятствий к выезду не имела.
Инну к тому времени уже выгнали на пенсию, прожить на которую мог разве что индийский йог, детей у нее не было, и ничего, кроме перспективы нищей старости, ее в России не держало.
Почти ничего: поскольку она работала в закрытом НИИ, где имела доступ к секретной информации, то пять лет не имела права выезжать за границу. Инна очень расстроилась, но через некоторое время во время посиделок на кухоньке, где подруги уже в который раз отмечали предстоящие отъезд и разлуку, ей пришла в голову шальная мысль. На обдумывание ушло не больше минуты – рассудив, что она ничего не теряет, поскольку терять нечего, Инна решилась.
Таким образом, подруга улетела в Америку, снабженная именем человека, много лет назад пытавшегося купить дневники Игоря Летриха, кратким резюме всего того, что сейчас узнал я и предложением от имени Инны купить информацию.
Не прошло и двух месяцев, как из Америки пришло письмо. В нем подруга прислала свой электронный адрес, через который с ней можно будет поддерживать связь, а также сообщила, что того человека она нашла, связалась с ним по телефону и в ближайшее время состоится их встреча. Еще она писала, что, узнав, по какому поводу его нашли, он пришел в сильное возбуждение и настойчиво просил больше ни с кем данную тему не обсуждать.
А еще через несколько дней в дверь окрыленной и уже строящей планы о покупке особняка в Майями Инны позвонили двое одинаковых людей и после непродолжительной, но содержательной беседы привезли сюда. Было это без малого три года тому назад.
– Сначала, когда они стали угрожать статьей за измену Родине, я подумала, что они из ФСБ, – сказала Инна. Мы гуляли уже больше двух часов, но времени я не замечал. – Но потом, уже здесь, поняла, что меня удерживает какая-то частная структура. Слишком уж тут шикарно для госучреждения, вы не находите?
– Зачем вы нужны частной структуре? – хмуро спросил я. – Устранять конкурентов с помощью сейсмического оружия? Представляю сообщение в вечерних новостях: землетрясение силой 10 баллов по шкале Рихтера полностью разрушило автозаправку в центре Москвы…
– Действительно, смешно, – невозмутимо ответила Инна. – Но частный бизнес – это не только автозаправки и ларьки с пирожками. Это еще и нефтяные компании, представляющие интересы целых стран. Уничтожить безнаказанно пару-тройку месторождений или нефтяных платформ, принадлежащих конкурентам – это ли не тайная мечта любого сырьевого магната?
– Надеюсь, вы помните, о чем мы говорили полчаса назад, – продолжала она. – Точно рассчитанное воздействие на среднеазиатский «нервный узел» позволит нанести мощнейший удар по основным нефтегазовым месторождениям Евразии, особенно по тем, что расположены в сейсмически нестабильных зонах. Это Ближний Восток, Центральная Азия, бассейн Каспийского моря- перечислять дальше? А объекты инфраструктуры на уже названных территориях – железные дороги, трубопроводы, порты? А крупные промышленные города?
– Тогда вас на самом деле надо привлекать за измену Родине, – сказал я, поджав губы, изображая таким образом с трудом сдерживаемое негодование. – И помогать вам в этих делах я не желаю. Не хватало еще на старости лет угодить в тюрьму. И было бы еще за что!
– Так ведь и будет за что, – вкрадчиво пропела Инна. – Когда Аня уезжала в Америку, мы договорились, что документы я продаю за десять миллионов долларов. За такую информацию, это не много, можете мне поверить. Два миллиона я пообещала Ане, еще два обещаю вам. Мне остается шесть. С учетом состояния моего здоровья истратить их я не успею, поэтому на следующем этапе нашего сотрудничества я проинструктирую вас, на что употребить эти деньги.
– А что касается измены, то какой, скажите на милость, родине? Мой отец работал на СССР, которого больше нет, а я не предлагаю на продажу разработки современных российских ученых. Я продаю несколько старых, исписанных полвека назад тетрадей – вот и все. Так что скажете?
В голове у меня слегка звенело от жадности – примерно так же, как тогда за обедом в ресторане, когда Аркаша предложил мне две тысячи долларов в месяц. Однако моя ценность стремительно растет, и страшно подумать, сколько мне могут предложить еще через год! Может, не размениваться и подождать немного – чтобы уж сразу в рублевскую компанию?
Если честно, я совсем не колебался. Мне даже не было стыдно за собственную жадность. Мысль лихорадочно работала в совсем другом направлении, а именно: как выпутываться, если об этом разговоре узнают в пансионате или в загадочной и страшной аркашиной конторе? Особенно обидно будет, если Инна все-таки меня разыгрывает, а я поведусь на сказку о миллионах и потеряю все, начиная с хорошей работы.
Правда, если все окажется враньем, всегда можно будет сказать, что согласился я исключительно с целью выудить как можно больше информации. Примитивно, конечно. Все равно выгонят, как ни крути.
Да, но что если это не вранье – как быть тогда? Скрыть сам факт разговора, словно его не было? Или ограничиться полуправдой, не говоря главного? Или все-таки написать правду, как все и было, до последнего слова? Не рисковать синицей в руках стоимостью в две тысячи долларов ради журавля в небе, пусть даже и двухмиллионного? И отразить в отчете обещанный гонорар в размере двух миллионов долларов? Или не отражать, чтобы не отягощать отчет неуместными цифрами?
Инна смотрела на меня с интересом, словно читая мысли, устроившие давку в моей слишком тесной для них голове.
– Знаете, что? – сказала она, поняв, что ни о чем интересном для нее я не думаю. – Мне кажется, что о деталях, касающихся лично вас, лучше подумать как-нибудь в другой раз. Мы и так слишком задержались на прогулке, я замерзла. Не знаю как вы, а я не прочь перекусить и немного выпить. Все-таки праздник! А по дороге домой я расскажу, что вам предстоит сделать на курорте…
