Примерно за такими мыслями меня и застал звонок мобильника. Я постоянно носил его с собой – по привычке, а также с робкой надеждой, что прежний работодатель поймет, какой бесценный кадр потерян по досадному недоразумению.
Звонил, как ни странно, именно работодатель. Только не прежний, а, что еще более странно, новый.
– Привет, дядя Алик! Как жизнь?
Дядя Алик (или Альберт Эдуардович Кошкин) – это я. Любовь к кучерявым именам, возникшая давным-давно, как я думаю, в результате гремучего сочетания амбициозности и неграмотности, передавалась в нашей семье по мужской линии, как проклятие. Дедушка, например, вообще носил имя Наполеон, что наверняка стоило ему тех еще нервов.
Звонил мой старый сослуживец, ушедший в охранники. Его я ожидал услышать меньше всего, хотя, если честно, я вообще никого не ожидал услышать.
В отличие от меня он носил благородные фамилию, имя и отчество – Аркадий Валерианович Бунин. Еще он обладал красивым, звучным баритоном, который сегодня звучал сочнее обычного, что наводило на мысль, что у Аркаши все хорошо. «Дядей» он называл меня в шутку, разница в возрасте у нас было года три, не больше.
Меня приглашали выпить. Да не дома, а в ресторане, из чего я немедленно сделал вывод о том, что у экс-полковника все не просто хорошо, а прямо-таки замечательно. Я всей душой разделяю точку зрения о том, что чем больше богатых, тем меньше бедных, а потому общение с обеспеченными людьми считаю крайне полезным. В общем, приглашение было принято. Боюсь даже, что при этом я не смог скрыть своей радости. Ну и ладно, я всю жизнь люблю хорошо поесть и выпить, а сколько ее, той жизни?
3
Как сейчас помню, это был март. Или апрель. Ну, короче говоря, начало весны, которое я терпеть не могу. Все какое-то серое, размазанное, неопределенное, все какое-то нечистое, словно прыщавое. Сезон-подросток.
Мы сидели на третьем этаже кавказского ресторана возле метро «Новокузнецкая». Пока готовили основной заказ, Бунин попросил белую лепешку и по бокалу красного вина. Обмакнутый в вино хлеб приобретает какой-то терпкий вкус. Необычно, но здорово. Начинает щипать язык и даже слегка дает в голову – если на голодный желудок. У меня же он был как раз голодный: к походу в ресторан я готовился основательно и с самого утра специально ничего не ел.
– Скажи, вкусно? Это меня на Кавказе научили, я же три года в Грузии служил. Какую страну развалили!
Бунин сокрушенно покачал головой. Я тоже горестно поднял брови и развел руками, в одной из которых уже держал обмакнутый в вино хлеб, с которого падали драгоценные капли: да, мол, развалили сволочи…
Я не испытывал по временам СССР никакой ностальгии. Аргументы вроде «тогда мы свободно ездили, куда хотели» – бред сивой кобылы. По стране – да, ездили, хотя и с большим трудом. Попробуй-ка съезди, когда билетов в сезон не достать, а свободный номер в гостинице – это из области фантастики! А сейчас? Куда нельзя поехать сейчас? Хоть по стране, хоть в бывшую республику, хоть на другой конец света. Весь мир открыт, были бы деньги.
А рестораны? Я-то помню километровые очереди у входа и советских официантов, с презрительным достоинством принимавших наши трояки и пятерки, которые им платили только за то, чтобы войти. Я уж молчу про хамский сервис, манеру подсаживать клиентов до полного укомплектования столиков и разбавленную водку в графинах. И чего, спрашивается, ностальгировать?
Вот полковник – другое дело. У военных тогда оклады были раза в четыре выше, чем у инженеров и раз в шесть – чем у врачей. И квартиры им давали как из пушки. И женщины их любили за все за это – любой дуболом с одной единственной извилиной ходил в завидных женихах. Конечно, им теперь обидно. Хотя на обиженного судьбой мой бывший зам совсем не походил. Вон какой стол накрыл, чтоб я каждый день так жил!
Шашлыки были трех видов: из баранины на косточке, из бараньих же почек, печени и сердца и из овощей. Баклажан на шампуре, а внутри кусочек нутряного ягнячьего сала – сама нежность – под водку ничего лучше не придумано. Ну и всякие закуски вроде давленных с чесноком и перцем помидоров (настоящих, прошу заметить, а не из-под пленки), зеленой фасоли со специями и еще много чего.
Помню, выпили мы в тот день-вечер изрядно. Сначала повспоминали наше беззаботное житье-бытье на мебельном гиганте, после чего полковник перешел к рассказу о своей нынешней жизни.
– Алик, мне крупно повезло. Сам посуди: случайно встретил одного мужика, он особистом у нас был. Ни за что бы не узнал, он сам меня окликнул. Упакован от и до, машина дороже твоей квартиры, ты, Алик, только не обижайся. И сразу к делу перешел: мне, говорит, надежные люди нужны в охранную фирму. Чувствую, Алик, это мой последний шанс, нас с тобой как раз тогда с комбината шуганули… Ну вот, а сейчас я, представляешь, старший смены – ну ни хрена не делаю, целый день в интернете с бабами переписываюсь, а зарплата… Ну вот скажи, сколько, ты думаешь, мне платят?
– Ну, тысячи полторы, – промямлил я и подумал, что мир устроен несправедливо и что охранник из Аркаши как из дерьма пуля, даром что целый полковник.
– Полторы! – не произнес, а презрительно выплюнул он. И добавил, перегнувшись через остывающий стол:
– А пять не хочешь?
– Что, долларов? – упавшим голосом прошелестел я.
– Их самых, – устало сказал Аркаша и выпрямился на стуле, глядя на меня своими бледно-голубыми в красных прожилках глазами.
Наверное, в этот момент мне полагалось показать свое восхищение, а еще лучше – изобразить плохо скрытую зависть. Но вместо этого одной рукой я судорожно схватил очередной кусок шашлыка, а другой принялся разливать по рюмкам водку. Рука при этом дрожала противной мелкой дрожью – надо полагать от нереализованной жадности. Да и зависть изображать необходимости не было: думаю, она была написана – нет, грубо намалевана – на моей роже, тоже в красных прожилках, но, в отличие от довольной аркашиной, нищей и очень несчастной.
– Здорово! – каркнул я наконец со всей искренностью, на которую был способен. – Серьезная, наверное, фирма. Как называется?
– Да, фирма…Да так, ничего, конечно… – Аркадий на секунду замялся. – Да черт с ней с фирмой, давай за везенье выпьем!
– И за встречу твою с тем особистом, – с неестественным энтузиазмом поддержал я. – Вот правильно говорят, что ничего случайного в жизни не бывает!
– Да, кажется, особист. – Бунин отчего-то замялся еще больше. – А может, и нет. Я его несколько раз в штабе встречал, может, штабная крыса обычная. Знаешь, как они умеют устраиваться!
Уж это-то я знал! Видел перед собой воочию. И тут мне стало немного стыдно. Разве можно так злобствовать и завидовать? Ну повезло кому-то больше, чем тебе, ну и что? Разве это повод для скверных мыслей? «Неужели возрастное?» – с ужасом подумал я и принялся давить в себе старого завистника, изо всех сил пытаясь вспомнить все хорошие Аркашины качества.
