Как-то раз, когда я машинально набирал пароль, меня вдруг осенило, почему Инна решила сделать «elefant» кодовым словом. Я вспомнил, что, рассказывая о направленных землетрясениях, она говорила, что устроить управляемую катастрофу – это то же самое, что уколоть слона. Весь вопрос в том, чтобы знать, куда именно колоть.
Хорошее сравнение. Даже жаль, что ничего подобного, по утверждению подполковника Сорокина, не существует. А может, все как раз наоборот? Что, если врет как раз подполковник? Впрочем, не все ли равно, мне-то уж точно – никакой разницы.
Тем не менее, мысли об уколотом слоне на какое-то время оживили мой интерес к долине, и примерно с неделю я опять активно интересовался новостями из Средней Азии. Но, поскольку новостей оттуда по-прежнему не было, то я решил, что прав все-таки Сорокин и перестал часами висеть в Интернете, часто даже в ущерб вечерним чаепитиям и чтению на ночь.
Но в свой новый почтовый ящик я лазил исправно. После долгих размышлений я пришел к выводу, что Инна просто хочет извиниться передо мной, но пока не решается это сделать. Честно говоря, в извинениях я не нуждался, но получить от нее весточку было бы приятно. И я ее получил!
Это произошло в самом начале осени. В тот день с утра я хорошо поработал и по своему обыкновению отправился погулять в Коломенское. Там я провел несколько часов и даже немного вздремнул, сидя на травке и прислонившись спиной к старому дубу.
По дороге домой я зашел в недавно переделанный из советского гастронома супермаркет и купил бутылку виски. Теперь, когда я имел относительно стабильный заработок, я мог позволить себе пропустить вечером стаканчик чистого, безо льда и всякой отравы типа колы или содовой, Ballantine’s, с некоторых пор ставшего моим любимым (наравне с крепким сладким чаем) напитком.
С виски замечательно сочетается виноград, и в палатке на углу бульвара я купил тугую, точно спрессованную кисть кишмиша, потянувшую почти на килограмм. Ну и, наконец, в булочной были куплены толстые сладкие баранки – на тот случай, если после Ballantine’s мне вдруг захочется еще и почаевничать.
Дома, разувшись и вымыв руки, я прошел в комнату и легонько толкнул пальцем компьютерную мышь. Монитор ожил, и я стал проверять свои почтовые ящики. В первом, рабочем, не было ничего нового кроме спама. Во втором, который я про себя называл «слоновьим», было одно новое сообщение.
Изо всех сил стараясь оставаться спокойным и заставляя себя думать, что это обычная рекламная рассылка (с надеждой думая одновременно, что никаких рассылок на этот адрес еще не приходило), я кликнул левой кнопкой мыши и открыл письмо. Это был не спам, потому что письмо начиналось словами «Дорогой Алик!»
Но, вместо того, чтобы читать дальше, я вышел на балкон и выкурил там не меньше трех сигарет подряд. Потом принес из кухни бутылку, стакан и тарелку с виноградной кистью и принялся читать. Я перечитал письмо раз двадцать, не меньше. Время от времени я отпивал из стакана, отправлял в рот пару виноградин и принимался читать сначала. Раз двадцать, не меньше, я выходил курить на балкон, возвращался, отпивал, отщипывал от кисти ягоду-другую и снова читал, чтобы через несколько минут опять выйти на балкон курить.
Письмо было длинным.
«Дорогой Алик!
Помните, вы как-то сами предложили называть вас так, просто и по-дружески, поэтому не сочтите такое мое обращение к вам неуместной фамильярностью.
Дорогой Алик, я имею все основания считать, что вы на меня обижены. Нет, слово «обижен» не годится, правильнее будет сказать «оскорблены». Я вас действительно оскорбила. Конечно, вы вправе удалить мое письмо, не читая. Понимаю, вы не поверите мне, если я скажу, что искренне прошу у вас прощения. Понимаю также, что вы не нуждаетесь в моих извинениях (хотя очень хотелось бы думать иначе, но ведь вы не поверите и в это тоже, да?) и, наконец, понимаю, что мне они нужнее, чем вам.
На вашем месте я не поверила бы ни одному моему слову. И все же: дочитайте это сообщение до конца. А потом поступайте, как сочтете нужным. Или просто наплюйте, забудьте и живите себе дальше.
Я всю жизнь любила поиграть. В том числе и людьми, в чем нисколько не раскаиваюсь. Есть люди, которыми поиграть совсем не грех. А если этого не делать, то они сами начинают играть окружающими, принося им одно только горе. Однако в нашей с вами истории (вас ведь не коробит, когда я говорю «нашей с вами»?) все пошло не так. Я играла и заигралась. Перестала чувствовать грань, за которой игра перестает быть игрой. Но обо всем по порядку.
Рассказывая вам о своем отце, я говорила чистую правду. И дневники у него тоже были, только в них ни слова не сказано о направленных землетрясениях. Это все мои домыслы. Их-то я и решила выдать за секрет сверхоружия. Я чувствовала, что эта тема может кого-то заинтересовать. Но, честно говоря, не ожидала такой бешеной реакции.
Все начиналось крайне несерьезно. Мы с Анной отмечали ее скорый отъезд из страны. И в самый разгар ужина, когда мы уже вовсю валяли дурака, придумывая самые невероятные способы быстрого обогащения. мне пришла в голову мысль: заработать на несуществующей государственной тайне. Человек, интересовавшийся отцовскими дневниками, о котором я вам рассказывала, был вполне реальным, значит, его надо было найти. И в наших, как я теперь уже понимаю, не очень умных головах созрел следующий план.
Анна находит того самого человека и сообщает ему, что я готова продать отцовские дневники, дополненные собственными выкладками. Материал я должна была подготовить таким образом, чтобы любой мало-мальски находящийся в теме специалист подумал: черт возьми, а ведь похоже, что речь идет о сейсмическом оружии!
Удивительное дело – тот человек нашелся. Более того, он работал на крайне заинтересованную в подобном материале корпорацию, так что контракт был мне обеспечен. Знай себе вспоминай отцовские дневники (а я помню их наизусть), излагай факты пополам с правдоподобным враньем и получай за это очень неплохие деньги. Настолько неплохие, что можно позволить себе уехать из душной городской квартирки в провонявшем мусоропроводом доме и жить в шикарных условиях в подмосковном лесу. И даже после оплаты услуг пансионата у меня будет оставаться приличная сумма, которую я просто физически не смогу полностью истратить на столь любимые мною дурные привычки, книги и путешествия.
Тут бы мне остановиться. Так не тут-то было! Меня, что называется, понесло. И несло все дальше и дальше. Надеюсь, вы понимаете, что причина вовсе не в жадности. Мне всего хватало. Просто я страстно люблю сам процесс игры. Говорю же – заигралась. В свое оправдание могу сказать лишь, что меня в какой-то степени спровоцировали.
Дело в том, что с момента моего появления в пансионате я постоянно ловила на себе откровенно любопытные взгляды вашего бывшего шефа товарища Бунина (назвать его господином язык не поворачивается) и управляющего заведением Никиты. Богатая одинокая тетка, интересно же.
При этом они даже не допускали мысли о том, что богатой одинокой тетке тоже может быть интересно. Ну, думаю, ладно…Улыбка, словечко-другое как повод для знакомства, вроде бы случайный разговор с одним и другим… И оба как на ладони. Один – постсоветский хитрец, на 90 процентов состоящий из любви к деньгам, другой – идиот с недоразвитым сознанием, возомнивший себя революционером-спасителем Отечества. Оба типа мне глубоко отвратительны. Настолько, что я решила сыграть и с ними тоже.
