Джунгли здесь первобытно наглые и напористые. Такое впечатление, будто стоит нам на полчаса заглушить мотор, как они заползут внутрь, уничтожат обивку, а под конец раскроют пасть и проглотят нас вместе с нашим “пежо”. Десятки оттенков зеленого обжигают глаза, а среди зелени, словно знаки препинания, мелькают яркие птицы.
Это место создано, чтобы оставаться диким. Дорога кажется здесь абсурдной серо-синей лентой, случайно оброненной кем-то между заросшими зеленью и украшенными разноцветными птицами горами. На обочине дороги стоит элегантная дородная чернокожая женщина за пятьдесят. Мы останавливаемся и приглашаем ее в машину. Она старательно усаживается, поправляет костюм и приколотую к черным как смоль волосам шляпку-таблетку, и мы продолжаем движение в сторону ближайшего городка.
– Витек, – представляюсь я, когда наша гостья уселась поудобнее. Мы уже знаем, что ее зовут Мирургия и что она возвращается от своей матери, которая живет в этих горах и недавно заболела.
– Фидек? – У Мирургии не получается повторить.
– Нет, не Фидель. Но раз уж речь зашла о Команданте… – улыбаюсь я.
Так я начинаю беседы об умирающем Кастро. Вопрос в лоб неуместен: за критику Бородача грозит тюрьма. Но люди, вероятно, взволнованные из-за болезни и кажущегося неизбежным ухода старшего из братьев Кастро, говорят с нами поразительно искренне и открыто. И те, кто Кастро любит, и те, кто его ругает.
Мирургия из первых.
– Я бы хотела, чтобы он еще столько же прожил, – говорит она с грустью в голосе и снова поправляет шляпку.
– Почему?
– Благодаря ему мы последняя страна, которая не пляшет под дудку США. У нас прекрасная система образования и медицины. Никто не умирает от голода. Взгляните вон на Доминиканскую Республику или Гаити, они ходят на поводке у американцев. Там есть нечего. А у нас в магазинах можно купить все.
Мирургия самая ярая коммунистка из всех, кого я встречал. Она член партии, руководитель квартального комитета защиты революции и жена министерского чиновника. По крайней мере, по ее словам, хотя если она ездит автостопом, значит, ее муж – чиновник низшего разряда. Важности ей добавляет значок с революционной звездой, приколотый к лацкану пиджака. Даже в кошельке у нее фото Фиделя. Она показывает его нам: Фидель, еще молодой, борода с проседью и сигара.
– Да, но обычным кубинцам вход в такие магазины заказан, – возражаю я. – Все товары есть только в магазинах для туристов, за конвертируемые песо – валюту для иностранцев. В общедоступных магазинах я видел пустые полки.
– Разумеется, у нас бывают трудности. Американцы делают все, чтобы ослабить нашу экономику.
– А ваша экономика – это что?
– Тростник, табак, лучшие в мире сигары. Достаточно?
– Чтобы прокормить одиннадцать миллионов человек? Ну, не знаю…
– Еще есть туристы. Больше двух миллионов. Они ездят по всему побережью; в Гаване сидят в каждом втором ресторане. Даже здесь, в Сьерра-Маэстра, моя мать встречает их почти каждый день.
Это правда. Фидель начал пускать иностранцев после развала СССР, когда Куба оказалась на краю нищеты. На пустующих курортах вновь появились туристы, а кошельки власть имущих наполнились наличными. За туристическим бумом стоят люди Рауля Кастро, в основном военные.
– Если все так хорошо, тогда почему столько людей побирается? Почему здесь столько jineteras, проституток?
– Потому что у них нет чести, – возмущается Мирургия. – Они хотят получать деньги ни за что, а на Кубе нужно работать. Порядочный человек зарабатывает своим трудом, а не, простите, задницей. Мои родители жили в деревне, нищета была страшная. Нам доводилось питаться супом из коры деревьев. Все, что у меня сегодня есть, я заработала тяжким трудом. Окончила школу, пошла учиться. Я инженер, строю дома, а моя главная гордость – городская больница в Гаване. Я отвечала за один из этажей, и меня сам Фидель поздравил. Возможно такое в других карибских странах? Да там люди до сих пор кору едят. А нашему голубку еще бы двести лет пожить! Без него из нашей страны точно устроят бордель.
Хозяин: За время нужно платить
Когда я завтракал в Матансасе, туристической жемчужине, расположенной над одноименным заливом, в дом к моим хозяевам постучалась вызывающе одетая девушка. На вид лет семнадцати. Ее внимание привлек автомобиль с красными номерами. Она начала рассказывать что-то о тяжелобольной бабушке, к которой я непременно должен ее отвезти. Я хотел помочь и уже начал было обуваться.
Меня остановил хозяин.
– Она велела бы возить ее по окрестностям и ждала, пока между вами что-нибудь произойдет, – объяснил он позже. – Произошло бы или нет, но тебе все равно пришлось бы дать ей каких-то денег. За проведенное с ней время. Здесь многие пытаются заработать таким образом.
Пример, как вытянуть деньги из иностранцев, показывают сверху. Фидель много лет жил на советские рубли. Когда рухнул Советский Союз, он нашел нового спонсора, Уго Чавеса из Венесуэлы.
Немецкий биограф Фиделя Фолькер Скиерка приводит такой случай: “Имя Фиделя Кастро впервые упоминается в документах Белого дома в 1940 году. Двенадцатилетний ученик иезуитской коллегии в Сантьяго-де-Куба отправил трехстраничное письмо президенту Франклину Рузвельту, поздравляя того с переизбранием. В самом конце автор добавил личную просьбу: «Если можешь, пришли мне десятидолларовую американскую банкноту, потому что я такой банкноты никогда не видел, а мне очень хочется ее иметь». Кастро не получил ответа от американского президента, только благодарственное письмецо от Государственного департамента. Банкноты в нем не было. Кто мог тогда предположить, что когда этот паренек подрастет, он конфискует всю американскую собственность на Кубе”.
– Он конфисковал еще и всю собственность кубинцев. Поэтому они “конфискуют” у туристов, что только могут. Вот такая историческая справедливость, – смеется иностранный сотрудник одной из турфирм.
Рабочий: Я б жену поменял
Хосе Мендоса, красивый мулат, развалился на заднем сиденье, словно Король малолитражек. Он сел в нашу машину на автостраде из Матансаса в Санту-Клару, т. н. Autopista Nacional. За окнами “пежо”, мчащегося со скоростью почти сто километров в час, мелькают тени пальм, исключительно длинные в это время суток. Мы минуем несколько огромных плантаций сахарного тростника, куда работников привозят огромные советские “ЗИЛы”. Завидев товарищей, Хосе громко кричит, машет руками и раздувается от гордости, что сегодня он едет не с ними, а с нами.
– Первый раз еду на машине с прибором, который делает холод, – улыбается он, ощущая кожей ветерок от кондиционера. – Мы на работу ездим как селедки в бочке. Я работаю на Fernando de Dios Agro-Industrial Complex, большой плантации сахарного тростника. Каждое утро “ЗИЛ” забирает нас из деревень и, если не ломается, к восьми утра привозит на место.
– Хорошая работа?
