Народ, разочарованно гудя, поплелся на рабочие места, но и оттуда продолжал наблюдать. Возле меня остался один Лиу под предлогом того, что смазывал горячие блины сливочным маслом.
— И что это? — хмыкнул господин Жуй, подцепив верхний золотистый кружок. Поднял, оценил, принюхался…
— Погодите. — Я стряхнула очередной блин на тарелку, сунула сковородку на кирпичный приступок у очага и моментально организовала два блюдца: одно с густыми вчерашними сливками, другое с давленной в меду клубникой. — Сюда надо макать. Вот так сложить… можно по отдельности, можно и туда и туда. Или ложкой накладывать сверху — тоже хорошо, как раз для господ.
Несколько минут главный повар молча жевал, макая блинчик в сливки, густые как сметана, и в клубнику. Кружевной золотистый кусочек теста кончился, и он взял еще один. И еще. Потом крякнул и вынес вердикт:
— Ладно, сгодится.
И ушел.
— Вот это да! — просипел у меня над ухом Лиу. — Вот это да! Чтобы дядька Жуй такое сказал про чужое блюдо?! Я тоже хочу попробовать!
— Кыш! — Мальчишка получил по рукам и надулся. — Четверть свечки до завтрака, сейчас его светлости напеку горячих, сервирую, отнесу, а потом остальных побалую. Теста с запасом.
— Тогда ладно. — Мой миньон повеселел и даже успел, не отрываясь от смазывания блинов маслом, растереть новую порцию клубники.
Я же, соорудив на двух тарелках две румяные стопочки блинов, отставила в сторону кувшин с пивом — тут его пили как воду, поскольку саму воду пить было рискованно, — пошла к столу с травами и наскоро соорудила нечто вроде дачного чая: как раз пригодились листья клубники, мята, лимонная трава, чуть-чуть кардамона, буквально несколько крупинок черного молотого перца. Заварила прямо в кувшине. В двух кувшинах.
Ага, плавали — знаем. Понесу одному герцогу блинов и обязательно встречу второго. У меня ни настроения, ни сил бодаться с медовой светлостью за полынный поднос. И встревать между ними, если опять вздумают бодаться, тоже. Поэтому проще сразу дать каждому свое и выдохнуть.
Как в воду глядела. Только добралась до коридора, ведущего от лестницы к покоям светлостей, как одновременно открылись обе двери. Я только хмыкнула про себя и смело ринулась в бой с двумя подносами наперевес.
— Завтрак, ваша светлость. — И по подносу под нос каждому. Чтобы сразу унюхали, чем пахнет.
— Хм, — высказался Раймон. — Что это? Как это едят?
— Сейчас все покажу, ваша светлость, я ж к вам самый преданный, и вообще, — а сама шмыг под рукой медового в его комнату. Тот и оглянуться не успел, не то что дверь закрыть, а завтрак я ему уже сервировала. — Берете по одному, ваша светлость, вот так сворачиваете, ложечкой сливок и клубники… а вот этим запивать. Приятного аппетита, ваша светлость!
И рысью, рысью обратно в коридор. Никто опомниться не успел, а я уже влетела в покои герцога Раймона, воспользовавшись тем, что он хоть и стоял на пороге, но все же внутри комнаты. И дверь аккуратно так прикрыла.
— Уф-ф-ф, ваша светлость. Идите, я вам покажу, какое это чудо!
Глава 23
Блины герцог ел так, что за ушами трещало. И это при том, что поначалу он хмурился и морщился, осматривая незнакомое блюдо. Ну и еще ему не понравилось, что один поднос я занесла в медовую светлость. Но тут я сделала морду кирпичом и упорно стояла на позиции «моя твоя не понимай».
Их разборки. Я просто слуга. Вот мне делать нечего, только спасать полынные блины от медовых покушений. Я и так ему два раза жизнь спасла, в конце концов!
Вот кстати… странные они тут. Ну правда: принцесса исчезла, покушатели по замку шастают как по родному дому, а два дебила блины друг у друга на тарелке считают вместо того, чтобы что-то предпринять уже.
Хотя я несправедлива. Откуда я знаю, чем герцоги занимаются в мое отсутствие? Я просто из кухни никакого результата не вижу, но это другое. Даже поваров на допрос по поводу отравы не таскали… и сколько бы я ни смотрела по сторонам, ну в упор ничего такого не заметила. М-де. Но спрашивать не буду — не мое дело.
Мое дело — бежать готовить обед! Здесь он происходит в любой момент от полудня примерно до трех дня по моему внутреннему ощущению и считается главным приемом пищи за день. Тут надо постараться и не ударить в грязь лицом.
— Это было странно, но действительно вкусно, — задумчиво констатировал Раймон, вытирая губы салфеткой. — Я не привык есть утром всего одно блюдо и удивился такой скудности. Хотел тебя отругать. Но эти странные лепешки такие сытные, что я действительно наелся и больше ничего не хочу.
Я тихо хмыкнула. Еще бы. На непривычный желудок пять-шесть горячих блинов с маслом, сливками, клубникой и медом ложатся заметным грузом, и после них уже вряд ли что-то влезет.
— Что за напиток? — Герцог, пока я размышляла, налил себе из кувшина еще «чаю», положил в бокал, как я и учила, две ложки меда и с удовольствием откинулся на спинку кресла.
— Называется «чай», — не стала я выдумывать ничего нового. — Тоже папаша у каких-то восточных странников подсмотрел. Главное, воду надо кипятить не менее… м-м-м… одной двадцатой части свечи. Чтобы все это время ключом бурлила. А потом чуть остыла. Тогда вкусно.
— Понятно… Ладно, завтрак одобрен. Завтра еще раз приготовишь. Свободен.
Я спускалась по лестнице и жмурилась, как довольный кот. И думала, что завтра тоже сделаю ему блины. Но другие! Потому что повторяться скучно.
На кухне, как всегда в преддверии обеда, стоял дым коромыслом. И я сразу окунулась в бурную деятельность, проверяя, как там мои миньоны выполнили задания, которые я раздала, прежде чем уйти с подносами.
Господин Жуй, кстати, не протестовал и не пытался припахать мальчишек выполнять другую работу. Кажется, ему самому было очень любопытно, что из всего этого выйдет. А вот другие повара и поварята уже потихонечку начинали роптать. Точнее, взрослые дядьки только фыркали, а вот у молодежи тон задавал Силье. И этот старался на всю катушку.
— Что, братик, после ночевки на соломе опустился до того, что гнилую капусту чистить заставляют? — подлез он к Лиу, сосредоточенно шинковавшему кочан. Я над ним бдила долго и нудно, показывая, как держать нож и сдвигать пальцы, чтобы получилось именно то, что мне нужно. — Твой «мастер», — Силье это слово так произнес, что сразу был понятен весь скептицизм и все пренебрежение к самозванцу, — решил кормить их светлостей козьей едой вместо нормального обеда?
Я со своего места видела, как покраснели уши у блондина и как расширились глаза. Он еще кромсал капусту (но уже крупнее, чем нужно), еще держался, но явно из последних сил.
Эх, назвался миньоновладельцем — полезай в кузов. В смысле — спасай.
— Я так понимаю, это камень в очаг господина Жуя? — Творить слоеное тесто было удобнее за другим столом, но я взяла доску, скалку и миску с маслом, разом перетаскивая добро к своему капусторезчику. Раз уж он самый уязвимый.
