— Аджрыны все у них высшие чины в армии, понятно…
— А мы точно хотим с ними затеваться?..
— Не трусь, зато когда мы их перебьём, остальные сами разбегутся!
Азамат немного хмурится, потом окликает Эндана, и тот достаёт из заплечного мешка трубу, а вернее, рулон. Раскатывает его в центре круга и включает — оказывается, это карта Муданга. На ней тут же загораются точки городов, Азамат наклоняется, придерживая меня, и отмечает наше местоположение.
Кто-то из соседей справа тоже наклоняется и выделяет равнину между восточным хребтом Ахмадхота и южным концом Дола.
— Надо их сюда загнать, да в Доле и утопить.
— Пожалей водичку, — смеётся толстяк. — Да и как ты их загонишь? Они в столице садиться не станут, полетят к своим, на прииски.
— А они разве уже не в столице? — спрашиваю тихонько у Азамата.
— Он имеет в виду подкрепления, — бормочет тот, не сводя глаз с карты.
Эндан отмечает на карте несколько мест — видимо, это платиновые разработки. Они располагаются вдоль обеих горных цепей, ближе к сердцу континента.
— Значит надо в междуречье, — тоном «вы все идиоты» сообщает сухарь-моралист, тыча в карту.
— Я тебе говорю, нельзя в междуречье, — тут же перебивает его сосед. — Там лошади наши, мы не успеем их вывезти! Ты понимаешь, какой это урон!
— Ну а куда мы их денем, в горы закопаем, что ли?! — вскидывается Эцаган. — Это они на нас нападают, а не мы на них. Вы, может, умеете расположить противника, как вам удобно? Я — нет!
Азамат откашливается, снова наклоняется и отменяет все лишние выделения на карте. Потом ударяет пальцем в лесок, из которого берёт начало Сиримирн, как раз в самом узком месте между большими хребтами.
— Вот тут, — говорит он размеренно, — между Ахмадул и Короул расположены их крупнейшие разработки. Я думаю, что их корабли будут приземляться у подножия Ахмадула. Короул-то чужаков не впускает. А между хребтами здесь огромное болото. Я думаю, что мы окружим их здесь. И утопим.
Я вынуждена зажать рот рукой. Понимаю, конечно, что коро-ул — это всего-навсего «чёрные горы», но ничего не могу с собой поделать.
— А мы-то там откуда появимся? — спрашивает Онхновч.
— Отсюда, — Азамат отмечает область по другую сторону Ахмадула, — отсюда, — они рисует стрелки от столицы и от моего дома к верховьям какой-то большой безымянной реки, вытекающей из того самого болота, — отсюда, — он обводит Короул, — и отсюда, — последняя стрелка ведёт от Сирия вверх по течению Сиримирна. — Ну и из космоса, конечно.
— Интересно, — хмыкает толстяк, — а нас Короул, по-твоему, примет?
— С нами боги, — пожимает плечами Азамат. — Имеет смысл хотя бы попытаться…
— Да вот прям так сирияне и стали нам помогать! — перебивает его сухарь. — Они скажут, мол, сами кашу заварили, сами и расхлёбывайте!
— Мне не скажут, — как-то зловеще усмехается Азамат.
— Это почему? — удивляется толстяк. — Они никогда столичные инициативы не поддерживают.
— Потому, — нравоучительно говорит Онхновч, — что Азамат сириянских женщин ценой собственной красоты спас. Они ему на две жизни вперёд должны теперь.
Народ замолкает, осваиваясь с этой мыслью.
— Вот же ж шакал! — выпаливает толстяк. Азамат раскатисто хохочет.
— Ну ладно, — продолжает обсуждение Эцаган после того, как все просмеялись. — Я вот чего не понимаю, капитан, а почему вы думаете, что джингоши не догадаются, что мы хотим их окружить? Допустим, они не знают, что Сирий вам должен, но всё равно ведь могут перестраховаться. Да и место тут очевидно окружённое, хоть у них там и база…
Азамат снова тянется к карте, чтобы объяснить свою позицию. Ему довольно неудобно каждый раз для этого перегибаться через меня, так что я решаю облегчить ему задачу.
— Я тебе ещё нужна тут? — спрашиваю. — Может, я пойду?
— Ты мне всегда нужна, — улыбается он. — Но можешь идти отдыхать, от тебя нам вряд ли ещё что-то понадобится. Когда ещё народ соберётся, проводишь их сюда, хорошо?
Я целую его в щёку к негодованию моралиста и покидаю третий этаж.
Новые гости не заставили себя долго ждать. Где-нибудь через час прибыл унгуц, а в нём Унгуц, а на заднем сиденье наш духовник.
Оба с интересом оглядывают дом и — один величественно, другой прихрамывая, — шествуют в гостиную, где и оседают.
— Вообще, — говорю, — все наверху, обсуждают, что делать будут… Вы не хотите присоединиться?
Ажгдийдимидин мотает головой, а Унгуц только отмахивается.
— Пусть мальчики поиграют, — говорит он. Потом добавляет, как бы задним числом: — да и Азамату мешать не стоит, — и подмигивает духовнику. Тот укоризненно сдвигает брови.
— Вы поесть не хотите? — спрашиваю.
— Отчего же, можно и поесть, — охотно соглашается Унгуц, усаживаясь поудобнее. — Ты, Ажги-хян, Лизкину стряпню ещё не пробовал ведь? Ну вот сейчас и восполнишь это досадное упущение.
Мне приходится срочно смыться на кухню и включить воду, чтобы Старейшины не слышали, как я фыркаю и давлюсь смехом. Ажги-хян, блин!
На кухне тусуются Ароновы дети. Где их родители, я не знаю.
— Вам не скучно? — спрашиваю, пока еда греется. — Может, вам бук дать поиграть?
— Отец не велит, — мрачно сообщает мальчик. Девочка задирает нос:
— А я не умею.
— А почему не велит? — я развиваю более содержательный ответ. Интересно, а когда с ними не разговаривают, эти дети всё время молчат? Видимо, да. Мальчик так ничего и не отвечает. Я вздыхаю. — Ладно. На вот, у меня есть блокнот и цветные ручки. Хоть порисуй… Игрушки-то с собой не взяли?
Он как-то странно пожимает плечами, берёт у меня блокнот, но ничего с ним делать не рвётся.
Старейшины углубляются в еду и всем своим видом показывают, что я тут лишняя, так что я возвращаюсь на кухню. Дети сидят, как сидели.
— Ну чего вы такие мрачные? — спрашиваю. — Не выспались? Домой хотите?
— Мы нормальные, — категорично отвечает девочка. Мне становится смешно.
— Ну давайте хоть в слова поиграем, — предлагаю я в расчёте, что мой словарный запас на муданжском по количеству должен примерно совпадать с детским.
— А как? — оживляется мальчик.
Дальше я мучительно стараюсь объяснить суть игры. Наверное они всё-таки лучше меня говорят. Но наконец мне удаётся растолковать, чего я от них хочу, и мы приступаем. В принципе, получается неплохо, только девочка поначалу капризничает и заявляет, что имеет право говорить слова «не совсем на ту букву», ведь «я же девочка». Я ей сообщаю, что я тоже девочка, а правила нужны, чтобы было интересно. Кое-как всё-таки удаётся её убедить им следовать, хотя, кажется, она просто иногда путает буквы. И то сказать, маленькая же.
