— Ладно, пусть будет примерно в полдень по земному времени. Так, дальше. Азамат Байч-Харах, известный наёмник и участник двух джингошских кампаний…
— Трёх.
— Что?
— Трёх джингошских кампаний.
— Их всего две было…
— Третья только что кончилась.
— М-мать, Лизка, да что у вас там? Почему у нас никто ничего не знает про третью кампанию?
— Потому что она имела место на Муданге и в его космическом пространстве.
— Но у тебя-то всё хорошо?
— Да. Вот, видишь, мужа повысили.
— Опупеть. Ладно, дальше. Был назначен Императором?
— Нет, избран. Народным собранием. И одобрен Советом Старейшин. И не забудь упомянуть, что кампания завершилась успешно для Муданга: мы отвоевали независимость от Джингошской Империи. По прикидкам трое погибших и с полсотни раненых. Ещё вопросы есть?
Сашка некоторое время молча обалдевает.
— Трое? С полсотни? Этот твой Азамат, он чё, мёртвых поднимать умеет?
— Вряд ли ЗС оценит, если ты так напишешь, но можешь рискнуть, — усмехаюсь я. — Кстати о мёртвых. Ты в курсе про Кирилла?
— Не-ет, а что?
— Он жив.
— Лизка… Это я попал в фильм про зомби или у тебя бред?
— Ты скоро сможешь с ним встретиться, — весело продолжаю я. — Он оказался джингошским шпионом, инсценировал свою смерть и чуть нас всех не пригрохал вчера.
— Гонишь, — отвечает Сашка тоном «ну, дальше что было?!»
— Мы с ним пообщались… На нём это сказалось необратимо. Он будет, скорее всего, пытаться меня обвинить в членовредительстве, но у него немного крыша поехала от стыда за своё поведение…
Сашка, как всегда, мгновенно схватывает мои намёки.
— Да ты врач по призванию и мухи не обидишь, наверняка свои же джингоши ему и… членонавредили. Тем более, ты теперь императрица, у тебя неприкосновенность. Погоди-ка… — он снова стучит по клавишам. — Я видел сегодня в сетке приказов что-то про захваченного шпиона… ага, вот, было велено выслать экипаж на перехват шпиона у муданжцев. Так это он, значит? С ума сойти. Ну ты в порядке или в шоке?
— Что-то среднее, тут просто куча событий, да ещё работы было море. Главное, что семью этот засранец мне не разрушил, а остальное образуется.
— Ну и слава богу, — вздыхает Сашка. Я хихикаю. — Маме-то что сказать?
— Я ей сама позвоню.
— А, ну ладно, тогда я побегу начальству новости доложу.
— Погоди, ты как меня отрекомендуешь?
— Ну как, так и скажу, моя сестра, императрица Муданга, чё?
— Вот не надо. Ты насчёт сестры помолчи пока, а то с этой историей с заложниками, да и с этим Кириллом… Пусть сначала подтвердят неприкосновенность, а потом уж представлюсь. Да и насчёт императрицы я не уверена…
— То есть как?
— А так. Это Муданг, детка. Скажи лучше «жена Императора». И учти, что по правилам перевода с муданжского на всеобщий слово «император» должно писаться с большой буквы, этому нас ещё на курсах учили!
— Хорошо-хорошо! — быстро соглашается Сашка и бежит подлизываться к начальству.
Я звоню маме.
— Лизка, я тут в саду, по локоть в грязи, чего тебе опять срочно прислать надо?! — родительница явно не в духе.
— Ничего, — говорю. — Просто звоню сказать, что Азамата выбрали Императором.
Мне уже надоела эта фраза, но переделать никак не получается.
— Ого, — спокойно говорит мама и задумывается. — Так это вы теперь ваще не приедете, похоже. Вот вечно этих мужиков куда-то тянет на подвиги… Нет бы о семье подумать!
Я ржу, пока мама перечисляет недостатки мужского пола. Наконец мне надоедает это слушать.
— Он ненарочно, — говорю. — И пока не сообщай бабушке, а то она будет мне названивать и требовать, чтобы я тут немедленно открывала школы и университеты и переводила письменность на латиницу, знаю я её.
— Да она и так уже мне все уши прожужжала, чтобы я на тебя повлияла, чтобы ты организовала на Муданг этнографические экспедиции, пока они не весь свой фольклор порастеряли. Ты ей там запиши хоть былины какие-нибудь, а то ведь не отстанет…
Я клятвенно обещаю выслать подборку местного фольклора и возвращаюсь в реальность.
Стоящий неподалёку народ смотрит на меня озадаченно, я же говорю на родном языке уже не знаю сколько времени. Ладно, надо ещё позвонить Арону, а потом можно будет расслабиться.
— Хотон-хон! — радостно восклицает Арон, едва взяв трубку.
— Чё? — моргаю я.
— Ну как же, вы теперь Хотон-хон! А Азамат — Ахмад-хон!
— А-а, так ты уже знаешь?
— Конечно! Алтонгирел мне сразу после церемонии написал, а сейчас уже вся сеть завалена снимками, человек пять успели вас пощёлкать!
— В смысле — успели? — снова не понимаю я.
— Ну как же, теперь-то нельзя, вы же теперь не просто так люди.
— То есть как, мне теперь Азамата фоткать нельзя?
Арон задумывается.
— Ну, вам-то, может, и можно. Но простым людям точно нельзя. Вы об этом лучше Старейшин спросите.
— Ладно, — говорю. — У тебя-то как дела? Как там мои печальные?
— Да у нас тут всё хорошо. Задира без вас справилась, я ей даже помог немного, хотя я в этом, как говорится, уха от копыта не отличаю. Вот с отцом плохо, Хотон-хон, — добавляет Арон, резко погрустнев. — Он ведь тоже воевал, и его ранили. Я сейчас к нему собирался лететь, прощаться.
— Погоди-погоди… Когда он успел повоевать-то? На планете военные действия шли дней пять, да он и живёт ведь в совсем другом месте…
— Так джингоши вызнали, кому вы родственница, — уныло сообщает Арон. — Меня и мать не нашли, а на отца напали. Им-то плевать, отрёкся он там или как. Отряд, правда, послали небольшой, да всех их и перерезали, отец ведь, хоть и не Старейшина, но очень уважаемый человек, за него любой…
— А ты-то откуда об этом знаешь?
— Да мне сосед его птичку прислал, вот и унгуц за мной отправил, он меня знает, я ведь к отцу езжу иногда, особенно…
— А какие у него травмы?
— Да почём же мне знать, Хотон-хон?
Из-за угла Дома Старейшин раздаётся скандирование чего-то вроде «пей до дна!» — из-за этого я почти перестаю слышать Арона.
— А где он живёт точно, можешь координаты прислать? Сейчас, прямо сейчас? — ору я в трубку.
Не знаю уж, что он там ответил, но через минуту приходит сообщение с координатами для навигации на унгуце. В этот же момент из-за угла появляется Азамат. Шапку свою он держит в руках, бережно, как кошку, сам осоловелый, но счастливый, вблизи попахивает хримгой.
