Пролог
- Деметра, клянусь Водами Стикса, наша дочь прекраснее всех богинь, - гордо прогрохотал Зевс, любуясь своей единственной дочерью, - Персефона — лучшее, что я сотворил!
Зевс самодовольно улыбался, поглаживая новую кирасу - подарок Гадеса. На его лице, обычно грозном и надменном, сейчас расцветала нежная улыбка любящего отца, которая появлялась всегда, стоило только громовержцу увидеть или услышать Персефону. Сейчас дочь беззаботной бабочкой порхала в Ниссейской долине, окруженная нимфами и дриадами.
Я пристально наблюдала за Зевсом: несмотря на отличное настроение Бога, мое материнское сердце предчувствовало беду. Неужели Гера прознала про долину и моей малышке угрожает опасность? Я поджала губы и тяжелым взглядом посмотрела на Зевса. Громовержец наконец-то обратил на меня своё внимание и заметил мой гнев.
- Брось, Деметра, - небрежно махнул рукой Зевс, заметив сковавшее меня напряжение, и вновь мгновенно потерял интерес, залюбовавшись моей дочерью. А потом неожиданно добавил: - Я как любящий отец желаю нашей дочке только добра.
Ну конечно! Как я могла подумать! Это если не брать в расчет факт, что большая часть твоих детей уже заняла достойные места в Подземном Царстве Гадеса. Заметь - исключительно благодаря твоей сильной любви и желанию помочь! А твоя жена, Гера, просто готовит детей к жизненным трудностям! Создает для них полосу препятствий! Ты абсолютно прав! С чего бы вдруг мне нервничать?!
Внезапно по всей долине разнесся мелодичный, похожий на перелив колокольчиков, смех моего дитя, отвлекая меня от мрачных мыслей. И я вновь невольно залюбовалась ею. Персефона действительно лучшее мое творение! Даже в простой тунике моя кровиночка была в тысячу раз красивее Афродиты! Персефона - не только воплощение весны, она - олицетворение четырех времен года, самой Природы.
Волосы цвета махагона, похожие на водопад красно-коричневых осенних листьев, что крупными волнами спадали до талии; серо-голубые глаза - как две тающие льдинки. Гибкое тело девушки - словно наполненные соком деревья по весне, а губы, что манили своей яркостью, соперничая с самыми спелыми персиками, напоминали об урожайном лете.
Таким было мое сокровище, мой драгоценный плод и смысл моего существования!
- Думаю, пора, - неожиданно произнес Зевс и улыбнулся своим мыслям, а мое сердце в ответ тут же повисло на волоске. - Персефона уже достаточно взрослая, чтобы занять трон Подземного мира и править мудро рука об руку с моим братом!
Воистину громовержец! Как громом поразили меня его слова. Словно молния ударила мне прямо в сердце. Пару мгновений тишины я смотрела на его профиль. Тебе в голову твоя собственная молния ударила?! Отдать мою дочь! Мою! Мой драгоценный плод! Этому чудовищу? Моё сердце сжалось и оборвалось. Моя маленькая девочка, такая хрупкая, такая нежная... Она же погибнет в этом темном царстве! Ее светлую, солнечную улыбку поглотит холодная пучина мрака.
Мой взгляд привлекла рука Тучегонителя, довольно поглаживающая сверкающий доспех, скованный в подземном мире на зависть смертным и богам. Значит, Афродиту Гефесту ты отдал за молнии, а мою дочь — за железяку?! За вот эту?! Да чтоб Атлас на тебя небо уронил! Дважды!
Что ждет мою малышку в мире умерших душ и ужасов Тартара? Как же она справится там со всем без меня? В Персефоне сокрыта сама душа цветущей весны, как она будет жить без солнечного света, без цветов, без радости? И как я проживу без нее? Нет! Я категорически против!
- Зевс, почему именно наша дочь? В мире, да и здесь, на Олимпе, достаточно прекрасных юных богинь, что составят Гадесу отличную партию! - сказала я холодно, скрывая истинные эмоции и обводя рукой Олимп, демонстративно указывая на Артемиду, которая собиралась на охоту. - Ты не можешь отдать нашу единственную дочь Тёмному богу! Гадес - чудовище! Персефона погибнет в его Подземельях! Богиня Жизни зачахнет в царстве уныния, где правит сама Смерть!
- Деметра, смертным нужна богиня! Они должны знать, что Боги не оставляют их, даже если они не приносят дары! - суровый голос Тучегонителя громом разнесся по долине. - Неужели ты сама не слышишь нескончаемый поток молитв о помощи родственникам на пути в Подземный мир? Там, за гранью, Гадес дает им последний приют, но молитвы покинутых душ не слышны богам, которым они поклонялись здесь, в Подлунном мире. Их души не должны скитаться во тьме без помощи, они не должны чувствовать себя забытыми, они должны знать, что боги с ними. Им нужна Богиня Жизни.
До меня донеслись голоса:
” О, Деметра, взываем к твоей мудрости! Помоги нашему отцу найти путь в поля Элизиума”,
“ О Великая Богиня, не оставь без помощи дитя, помоги ему занять достойное место в Царстве Мёртвых! Мой сын был храбрым воином и всегда чтил богов…”
Я тряхнула головой, отгоняя крики и мольбы о помощи, которую мы не можем дать.
Зевс прав, но меня охватил жгучий гнев. Персефона - МОЯ дочь! Он не имеет права распоряжаться ею, словно бездушной вещью! Это я выносила и родила ее! Где он был со своим могуществом, когда я оберегала ее от Геры, которая спала и видела, как убить мою девочку?! То, что Персефона жива - не его заслуга, но он хочет использовать ее в своих целях, заживо погребая ее в Аид! Пусть все души смертных заблудятся в Подземном царстве и никогда не найдут дороги в Элизиум, пусть они канут в небытие - но я не допущу, чтобы Персефона стала пешкой в играх своего отца и вечно страдала во тьме и унынии!
Нет! Нет! Никогда! Пусть ищут другую богиню! Но что по этому поводу думает Гадес? Нужна ли ему именно Персефона? Может ли быть, что этот нелюдимый, полный хладнокровия Бог сам увлекся моей дочерью и попросил Тучегонителя об одолжении? Эта мысль обожгла меня изнутри.
- А что говорит сам Гадес? - поинтересовалась я как можно беспечнее, изо всех сил контролируя голос. - Даже представить себе не могу, чтобы Бог Смерти решил жениться! Он всегда презирал общество Олимпийцев, наши жизненные устои и поведение, и уже за это, Зевс, Гадес возненавидит твою дочь!
Я старалась не смотреть больше на Зевса, опасаясь, что он увидит гнев в моем взгляде, который в этот момент, казалось, мог испепелить его! Мое сердце обливалось кровью, когда я смотрела на ничего не подозревающую Персефону. На мгновение мне показалось, что на ее лицо легла тень. Раздраженный голос Зевса внезапно врезался в мои мысли, как гром среди ясного неба, заставляя вздрогнуть от неожиданности:
- Гадес сделает так, как я скажу. И ты подчинишься моей воле, Деметра, как и все Боги-Олимпийцы! - в подтверждение его слов над горой раздался раскат грома, несколько раз сверкнули молнии над горизонтом, поднялся сильный ветер и пригнул к земле травы и кусты на лугу Олимпа. - Я никогда не причиню вреда своей собственной дочери! Да и Гадеса стоило бы наградить за прекрасную работу!
Так значит, всё-таки цена моей любимой дочери - это пара доспехов! Может, в следующий раз он продаст дочерей за горсть фиников?! Ещё один раскат грома пронесся над долиной. От внезапной смены погоды Персефона и окружающие её нимфы сбились в стайку и испуганно посмотрели в нашу сторону.
