— Ты к Персику? — уже зная ответ, поинтересовался я у лучшего друга, глядя на то, как Афродита пытается объяснить, что богиня любви должна любить всех и сразу, а не одного. — Выглядишь неважно. Подменить?
— Э, нет, мой друг. Я знаю, что за бардак творится в Аиде. Разбирайся сам, — улыбнулся Смертный Бог, разгадав мою догадку. Ну и ладно, не больно и хотелось, — Сначала к детям, потом к Персику. За ней сейчас смотрит Геката, у меня немного времени.
— И как же ты её уговорил? — удивленно выдал я, предчувствуя подвох. Перед глазами промелькнули маленькие загребущие лапки, которые орудуют в моей сокровищнице. — Она же ничего не делает просто так!
— Верно, не делает, — ухмыльнулся Танатос, хитро глядя на меня. — Я сказал ей, где ты прячешь ключ от сокровищницы.
— Чтоо-о-о-о-о-о-о?! — растеряно проговорил я, прикидывая масштабы грабежа, и уже хотел высказать другу все, что я о нем думаю, но он уже растворился, — Никому в этом мире верить нельзя! Почему я не сирота на необитаемом острове? Почему?
Я плевался про себя, возвращаясь в тронный зал и приступая к своим обязанностям сволочи.
***
Тантос
Я стоял в роще и наблюдал за тем, как старший, Теримах, учился у деда делать замах. Деревянный, полноразмерный меч был тяжелым для него, но упорство мальчишки заставляло его стоять ровно и повторять в точности все движения за моим отцом. Рядом стоял маленький Офит и внимательно слушал все, что говорит дед и тоже пытался повторить. Получалось откровенно плохо, Офита меч всё-таки перевешивал, но на маленький он не согласился. “Босой! Самый босой месь!”, - требовал он. Настоящие спартанцы.
— Танатос, любимый… — услышал я голос Алкеи и развернулся в её сторону, закрывая собой детей. — Я безумно соскучилась… Почему ты не приходишь ко мне? Почему мне приходиться тебя искать?
Я смотрел, как приближается некогда любимая женщина и не чувствовал ничего кроме отвращения. Работа Бога Смерти имеет плюсы, например, секреты, бережно хранимые человеком при жизни, открываются мне, после его смерти. Я смотрел на красивое тело, которое окутывала полупрозрачная тога, смотрел на волосы, которые раньше мог сравнить с золотом, смотрел в глаза, в которых тонул и на губы, от которых пьянел без вина. Не могу понять, что я в них нашел тогда?
— А у другого любимого уже была? — поинтересовался я, а Алкея дернулась как от удара и остановилась. — Если нет, то наш царь в лесу самоубийц. Навести беднягу. Скучает, наверное. В Тартаре, кстати, два его наместника и главнокомандующий. Я никого не забыл из тех, кого ты не обделила своим телом и любовью? Ах, да! Твой охранник! Он в полях воинов. Могу показать дорогу. Кто-нибудь из них по-любому будет рад тебя видеть.
Я смотрел на душу девушки и не понимал, как я мог быть таким слепым? Меня просто использовали, чтобы сбежать от судьбы. Алкея же быстро пришла в себя и снова направилась ко мне. Нужно увести её отсюда, пока дети не увидели.
— Танатос, это всё прошлое. Зачем бередить давно затянувшуюся рану, — ласково говорила мне Алкея, но я прекрасно читал её душу. Она не знает, что нам с Гадесом, бесполезно врать, — Я поняла свою ошибку… Танатос, я ведь просто человек… Все люди ошибаются… Я… Я ведь люблю тебя… Как прежде… Хотя нет, еще сильней!
Я скептически смотрел на этот цирк, понимая, что жизнь в Аиде её ничему не научила. Я вспомнил тот день, когда она прибежала ко мне, умоляя спасти ей жизнь. “Меня должны принести в жертву богам!”, - плакала она, а я смотрел на нее, понимая, что когда видел ее на пиру или в тронном зале, мое сердце сжималось от какой-то нежной тоски. Но я не смел даже приблизиться к ней, понимая, что она — любимая наложница того, кому я поклялся служить верой и правдой.
— Ну почему ты молчишь! Ты же поклялся! Поклялся любить меня вечно! — почти плача произнесла душа, используя последний аргумент и кидаясь мне на шею. Но была аккуратно отстранена и поставлена на место. — Неужели ты злишься на меня за ту маленькую ложь?
Хм… Маленькая ложь? Царь застал ее с охранником в альковах ее комнаты. Охранник погиб сразу от меча своего господина, а Алкее дали еще день, чтобы потом, по законам Спарты, казнить ее за измену. Жаль, что я узнал об этом только тогда, когда увидел ее в Аиде. Я стиснул зубы, глядя, как Алкея нежно гладит меня руками по груди и заискивающе улыбается.
— Я хочу, чтобы у нас было все так, как мы мечтали! Семья, много детишек! Много-много! Маленькие ножки, бегающие по дому и выбегающие встречать тебя! И любовь! Самая безграничная! Самая теплая! — сладкий голос Алкеи разливался ядом в сердце любого мужчины. Никто не устоял перед ее чарами, даже спартанский царь.
— Дети, говоришь? — выдохнул я, опуская глаза, всеми силами стараясь оставить эту душу “в живых “. — Ну, что же. Раз ты готова стать матерью, то вот, смотри.
Я сделал шаг влево, немного открывая обзор Алкеи на детей, которые играли перед домом. Выражение лица Алкеи тут же изменилось. Затуманенный нежностью взгляд превратился в настороженный.
— Это твои? — с недоверием произнесла душа, смотря на детей и на меня, в поисках схожих черт, — Но они светлые, очень светлые…. Они совершенно не похожи на тебя. Ты меня обманываешь, да? Это ведь не твои дети? Скажи, что это неправда! Танатос!
— Не бывает чужих детей, Алкея. Любые дети, которых ты любишь — твои! — припечатал я, с усмешкой наблюдая за тем, как душа девушки мечется в поисках решения. Я тяжело вздохнул, понимая, что Гадес прав, и люди не меняются. В моем случае, к счастью, — Итак, вот, для начала двое. Раз ты так хочешь детей, то станешь им отличной матерью.
Я уже в открытую развлекался, наблюдая за замешательством Алкеи, которая явно погорячилась с материнством.
— Хорошо…. Какие они милые… — стараясь не кривиться, выдавила из себя бывшая любимая, имитируя радость, — Но пусть сначала они поживут с твоими родителями… Здесь… Нам же нужно будет время, чтобы снова привыкнуть друг другу… Будем брать их к себе раз в месяц… Или в два… Чтобы они привыкали к новой обстановке и ма…маме…
Я всегда удивлялся человеческой низости, но сейчас передо мной стоял эталон!
— Ах ты… усердная жрица Афродиты! — из-за моей спины вышла моя мама, воинственно наматывая на руку полотенце. — Опять пришла! Тебе что, прошлого раза мало было?! Ну так я повторю!
— Прошлого раза? — пробормотал я, понимая, что многого не знаю. А если так, то это случилось уже после смерти Алкеи. — Ты уже была здесь? Отвечай!
— Была! Робко поскреблась в дверь, ревя, крокодильими слезами! Люблю, говорит, вашего сына — сил нет! Бежала от тирана-Гадеса, что силой её удерживал, и к тебе не пускал! Мы с отцом уши и развесили! В дом привели, обогрели! Она давай нам про ужасы и пытки рассказывать! Я была уже готова идти во дворец разбираться! — гневно сверкая глазами рассказывала мама, угрожающе размахивая полотенцем. — Да вот только не понадобилось! Повелитель сам пришел! Со словами “ Спасибо, что присмотрели за моей гетерой! Давай, милая! Я тоже хочу послушать, как ты любишь Танатоса… То-то я думаю, почему ты вечно в постели имена путаешь! Кем я только ни был! Ну, а теперь, когда мы все в курсе, я пожалуй её заберу, но гетерой она быть перестанет”.
