— О!!! — послышался голос Катрионы. — Да вы что? Мне вот одна гадалка лет пять назад нагадала шестеро детей. До сих стругаю!
Мойры притихли, а потом послышался голос старшей.
— Завесы тайну приоткроем. Кузнец богов теперь с тобою. Не просто вас судьба свела. Ты украшенье приняла. На букву “г” его назвали, одной судьбою вас связали… — произнесла мойра, а я чуть не подавился заготовленным ядом.
В абсолютной тишине послышался смешок Танатоса. Мне на плечо легла тяжелая рука. Хоть ты, друг мой, скажи мне что-нибудь. На “Г” имя! А ничего, что мы с Гефестом куем все? Да, половина сокровищницы, и тот гарнитур, который я подарил Катрионе, это — моя работа! Смертные не умеют творить божественную красоту. Они умеют только портить камни своей топорной огранкой! Отлично! Мойры как всегда в ударе!
— Крепись, — хлопнул меня по плечу Танатос. А я-то думал, куда деть лишние нервные клетки? А вот куда!
Я молчал, понимая, что под такое пророчество отлично подходят сразу двое! И теперь я не знаю, радоваться или плакать.
— Вы ей не говорили о том, что я тоже бог-кузнец? — мило улыбнулся я Танатосу.
— Нет, — покачал головой мой старый друг.
— Ни куя ей не говорите! — взмолился я, вспоминая с какой щедростью Танатос делится подробностями моей личной жизни.
Я прислушался, едва заслышав голос Гефеста.
— Мою судьбу скажите, мойры. Я приготовил для вас украшения, — послышался хрипловатый голос Гефеста. Что-то прозвенело. Послышались восторженные ахи и охи!
— Гефест, — начала старшая. — Ты женишься на смертной девушке. Брось свою дурацкую идею о созвездии. Рано ты устал от жизни. Она еще впереди. Скоро ты полюбишь снова. И эта любовь тебя не разочарует. Увы, имени не видим, но все, что видит, то сказали. Есть, что добавить, сестры?
— Отец твой будет против, но мать заступиться за тебя и за невесту, — послышался голос средней, а я уже устал щипать себя за руку. Глаза Танатоса напоминали два блюдца.
— Девушка со светлыми волосами, — произнес голос младшей. Как вы думаете, по звуку упавшей челюсти нас легко отследить?
Я смотрел на Танатоса, он смотрел на меня. “А что? Так можно было?”, - прошептал я, понимая, что тысячи лет прошли впустую. “Видимо, да!”, - таким же странным голосом ответил мне Танатос.
— Ой! — послышался голос Катрионы. — Возьмите украшения! Только скажите мне ответ… Она умрет? Сенька правда умрет?
Танатос стиснул зубы, да и я сам боялся пошевелиться.
— Да. Умрет, — произнесла старшая, тяжело вздохнув. — Мы говорили об этом брату. Он знает. Знает, но не верит.
Танатос побледнел, а я уже слышал шаги, которые приближались к нам. Катриона шла, опустив голову. А вслед за не шел Гефест, глядя на ее белокурые локоны. Та-а-ак! У меня тут третью женщину уводят! Нет, ну это уже дело принципа! Она мне не нужна. Но есть принцип!
— Танатос, без паники, — произнес я, глядя на лицо бога смерти. — Дальше Аиды твой Персик не уйдет. Умирать в Аиде — это особая дисциплина на олимпийцев, так что ты не переживай.
Танатос молчал, а потом развернулся и исчез. Отлично! Это все хорошие новости к этому часу, а мимо меня прошла расстроенная делегация. Невеста кого-то на “г” и страдалец от смертной. Я вот еще не определился, то, что я думаю — это хорошая новость или плохая?
Я присмотрелся к руке Катрионы. У нее на запястье был браслет Гефеста. А гарнитура не было!
Так! Сейчас эти старые ветоши получат по сережкам! И по ожерельям. Стоило мне войти, как я увидел драку за глаз.
— Ну как? Мне идет? — скрипела старшая, а на ее сморщенной груди лежало мое ожерелье.
— А мне идет? — прикладывала серьги средняя, пока младшая любовалась своим браслетом.
Я немного постоял, глядя на эту идиллическую картину, а потом улыбнулся.
— Зеркальце не надо? — поинтересовался я, а в моей руке появилось золотое зеркало. — Могу… Подарить. За одну очень важную информацию.
Глава пятнадцатая
Старые ветоши застыли, а потом резко развернулись на мой голос. А ничего, что у двоих глаза закрыты, а вид все равно очень заинтересованный. “Мы не подкупные, мы не продажные!”, - орали ветоши, размахивая руками, когда я впервые пытался им что-то всучить. А теперь что? Вот притащу сундук, усядусь на него и потребую судьбу на две тысячи лет вперед. По дням, по часам и по минутам!
— Повелитель, — ахнула младшая и стала боком отходить к своим сестрам, — Что желает знать Властитель Аиды? Вам как хореем, ямбом или амфибрахием?
Властитель Аиды? А раньше что было? Фу, опять Гадес! О, наш повелитель, на тебе две рифмованные строчки. Иди, ломай голову!
Я на минуту задумался, стараясь за одно зеркало задать как можно больше вопросов. Знаю я этих ветошей, я только на них одних ковать и собирать буду!
— Скажите мне, о всевидящие, — начал я, натужно вспоминая комплименты, которые могли бы им понравиться, — Как дальше развернутся судьбы нашей интересной четверки? Меня, Танатоса, Катрионы и Прозерпины?
Мойры недовольно поджали губы, а младшая уставилась на меня нехорошим взглядом единственного глаза. А вы что хотели? Каждый грамм придется отработать!
— Судьба твоя известна нам, её разделишь пополам, — начала недовольным голосом самая старая, — С желанной девой трех богов. С тобою все. Итог таков.
У меня больно дернулся глаз. Это что же получается, мне в жены… кого? Усердную жрицу Афродиты? Или саму богиню любви? Меня даже передернуло. Нет, ни за что. Не-а. Не пойду. Не заставите. Желание повеситься для бога смерти это нормально?
“Дальше Аиды не уйдешь!”, - напомнил Танатос. “Ну и будете искать меня в лесу самоубийц! Деревьев много, авось от судьбы спрячусь! Ты слышал, мне какую-то гетеру сватают!”, - горестно вздохнул я, пытаясь понять, что я в ней найду. И у нее, кстати, тоже…
— Танатос знал, что боль-исход, и лишь ребенка назовет, Покинет ее жизнь в тот миг, но вскоре рОдится двойник. Обломок силы, что хранишь, цветку красивому вручишь, — продолжила средняя, тяжко вздыхая, а из глазниц блеснула… слеза? Дайте мне тряпочку глаза протереть! Быть не может! — И вместе с той, что всех милей, сорви тот цвет, среди камней.
У меня нервный срыв. Нет такого места в Аиде, чтобы на камнях росли цветы! Ни одного! Есть Элизиум! Это поля! Там нет камней! Они — сумасшедшие…. И зеркало жалко. То есть я, с какой-то гетерой пойду по цветы и неприятности, увижу цветочек и побегу с ней наперегонки срывать его? Вы это так видите? “А! Это мой асфодель!”, - ору я, а рядом несется какая-то девица, вырывая у меня из рук его. “Дарите женщинам цветы!”, - послышался грустный голос Танатоса.
— Про смертную ты и так слышал, — совсем неожиданно и не в рифму высказалась младшая, протягивая жадненькие ручонки к золотому зеркалу в моих руках. — Мы вас видели. Отдай нам зеркало, и мы никому не скажем, что великий властитель Аиды, бегает под покрывалом и шпионит за какой-то смертной!
