Настоящий конфликт, конечно же, в противостоянии разума и мистицизма. Если бы не мораль альтруизма, мистицизм почил бы тогда, когда он действительно это сделал, – в эпоху Возрождения, не оставляя за собой вампиров, охотящихся на западную культуру. «Вампир» представляется мертвым существом, покидающим могилу только ночью, в темноте, и пьющим кровь из всего живого. Это точное описание альтруизма.
Западная цивилизация – дитя и произведение разума благодаря Древней Греции. В других цивилизациях разум всегда был лакеем, служанкой мистицизма. Вы можете наблюдать результаты этого. Только западная культура была ведома – несовершенно, не полностью, периодически и ненадежно, – но все же ведома разумом. Результаты вы также можете наблюдать.
Конфликт разума и мистицизма – это вопрос жизни и смерти, свободы и рабства, прогресса и варварства. Или, по-другому, это конфликт сознательности и бессознательности.
Давайте определимся с терминами. Что такое разум? Разум – это способность человека воспринимать, идентифицировать и интегрировать материал, предоставляемый ощущениями. Разум объединяет воспринимаемое человеком через концептуализацию: так, знания поднимаются над первичным, перцептивным уровнем, который человек делит с животными, и восходят на концептуальный, достичь которого может только он. Метод, которым вооружается разум в этом процессе, – это логика, а логика – это искусство непротиворечивого отождествления.
Что такое мистицизм? Мистицизм – это принятие предположений без подтверждения и доказательств, как помимо, так и против подтверждений ощущений и разума. Мистицизм – склонность к неосязаемым, нерациональным, неопределяемым, неидентифицируемым способам знания, таким как «инстинкт», «интуиция», «откровение» или другим формам «просто знания».
Разум – это восприятие реальности, которое полагается на единственную аксиому: закон тождества.
Мистицизм же склоняется к восприятию иной реальности, чем та, в которой мы живем, которая определяется не как не естественная, а как сверхъестественная и которая должна восприниматься какими-то неестественными или сверхъестественными способами.
Вы, конечно, понимаете, что эпистемология, теория о знании, – самый сложный раздел философии, содержание которого не может быть полностью передано в одной лекции. Я и не буду пытаться этого сделать. Скажу только, что те, кто хочет узнать больше, найдут полное рассуждение в книге «Атлант расправил плечи». Целям сегодняшней лекции отвечают те определения, которые я уже дала: они содержат суть вопроса независимо от вашего выбора теории, аргументации или философии.
Повторюсь: разум – это способность человека воспринимать, идентифицировать и интегрировать материал, предоставляемый ощущениями. Мистицизм – склонность к неосязаемым способам познания.
В западной цивилизации период под гнетом мистицизма известен как Средневековье. Предполагаю, что вы знаете особенности этого периода и статус человеческого существования в то время. Эпоха Ренессанса разрушила правление мистиков. Слово «ренессанс» переводится как «возрождение». Мало кто сегодня помнит, что это было возрождение разума, человеческого разума.
В свете всего последующего, особенно в свете индустриальной революции, никто не может сейчас рассчитывать на веру, или религию, или откровение, или другую форму мистицизма как на основное и исключительное руководство к действию, по крайней мере не так, как это было в Средние века. Это не значит, что эпоха Возрождения автоматически сделала всех рациональными, – близко не так. Это значит, что, пока хотя бы один автомобиль, небоскреб или копия аристотелевской «Логики» существует, никто не сможет пробудить в человеке надежду, стремление и радостный энтузиазм, приказав ему избавиться от собственного разума и положиться исключительно на мистическую веру. Вот почему я сказала, что мистицизм как культурная сила мертв. Заметьте, что в попытках возродить его сегодня, мистики обращаются не к жизни, надежде и удовольствию, а к страху, року и отчаянию. «Сдавайтесь, ваш разум бессилен, вся жизнь – это клоака» – такой девиз уж точно не возродит культуру.
Теперь, если вы попросите назвать имя человека, более всего ответственного за современное состояние мира, человека, влияние которого успешно разрушало достижения эпохи Возрождения, то я назову Иммануила Канта. Он был тем философом, кто спас мораль альтруизма и кто знал, что спасать ее нужно от разума.
Это не просто предположение, а известный исторический факт, что желанием Канта и его целью в философии было спасение морали альтруизма, которая не могла выжить без мистической основы. Его метафизика и эпистемология были созданы, чтобы служить этой цели. Конечно, он не объявлял себя мистиком – мало кто делал так после начала Возрождения. Он называл себя защитником разума – «чистого» разума.
Есть два способа разрушить силу понятия: открытым нападением в рассуждении либо же изнутри, исподтишка, то есть подрывая значение понятия, выдвигая «подставные» идеи и опровергая их. Кант выбрал второй. Он не нападал на разум, а лишь построил такую версию того, что есть разум, что на ее фоне мистицизм выглядит сугубо рационально и здравомысляще. Кант не отрицал действительность разума, а лишь заявил, что разум «ограничен», что он ведет к невероятным противоречиям, что все нами воспринимаемое – это иллюзия и что мы никогда не сможем воспринимать реальность, или «вещи сами по себе». По сути, он заявлял, что воспринимаемые нами вещи нереальны именно потому, что мы их воспринимаем.
«Соломенное чучело» (подмена тезиса) – странная метафора для такого огромного, увесистого, громоздкого построения, как кантовская система эпистемологии. Тем не менее его идеи были «соломенными», и сомнения, неопределенность, скептицизм, следовавшие за ними, особенно скептицизм по отношению к познавательной способности человека, совершенно не приложимы к человеческому сознанию, поскольку то, что представлял собой кантовский робот, не было сознанием. Однако философы приняли это как данность. И пока они кричали, что разум низвергнут и непригоден, они не заметили, что разум столкнул их с философской сцены и что то, о чем они спорили, не было разумом.
Нет, Кант не разрушал разум; он лишь так старательно подсекал его основы, как никто другой до него не смог сделать.
Если вы углубитесь в корни современных философских течений – прагматизма, логического позитивизма и остального неомистицизма, заявляющего, что вы не в состоянии доказать свое существование, – вы увидите: все они выросли из Канта.
Согласно Канту, альтруистическая мораль развивается из «чистого разума», а не из «откровения», и зиждется это утверждение на особом внутреннем чувстве долга, «категорическом императиве», который человек «просто знает». Его версия морали заставляет христианскую звучать как здоровый, веселый и доброжелательный кодекс эгоизма. Христианство просто наставляет человека любить своего соседа как себя; это отнюдь не рационально, но по крайней мере не запрещает человеку любить себя. То, что проповедовал Кант, было полной, всеобъемлющей, унизительной самоотверженностью: он утверждал, что поступок морален только в том случае, если совершается из чувства долга и человек не ищет в своих действиях никакой выгоды, ни материальной, ни духовной; если вы получаете хоть малейшую выгоду, ваш поступок не является моральным. Это становится требованием для превращения человеком самого себя в шму – таинственное маленькое животное из комиксов Li’l Abner, которое блуждало в стремлении быть кем-нибудь съеденным.
