The Times выбрала публикацию книги «По ту стороны свободы и достоинства» как повод пойти по ту сторону Берреса Скиннера. Другой толчок в том же направлении был сделан журналом Time. Заголовок на его обложке выпуска от 20 сентября 1971 г. гласил: «Б. Ф. Скиннер говорит: МЫ НЕ МОЖЕМ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ СВОБОДУ». Не самое оригинальное утверждение, но оно, видимо, считается важным или значимым, чтобы оправдать фотографию мистера Скиннера на обложке и посвященную ему длинную статью. Статья, однако, льстит только своей длиной; она уклончива, пуста и играет на два лагеря в современной «безопасной» манере, то есть и восхваляя Скиннера, и оскорбляя через цитаты его врагов.
Если вам интересно, что подтолкнуло мистера Скиннера на создание подобных теорий, какое разочарование могло привести его к такой ненависти к человечеству и кем могли быть его первые жертвы, в статье из Time предлагаются красноречивые подсказки. Первая – цитата из романа мистера Скиннера «Второй Уолден» (Walden Two). Рассказчик, объясняет журнал, «мистер Фрейзер, персонаж и выдуманный основатель утопического сообщества, описываемого в романе. Он также является альтер эго самого автора…». Сама цитата: «В жизни у меня есть только одна идея, настоящая идея фикс. Говоря прямо, это желание иметь собственный путь. “Контроль!” выражает эту идею. Контроль поведения человека. В ранние годы это было бешеным, эгоистичным желанием доминировать. Я помню эту ярость, которую чувствовал, когда все шло не так, как я предсказывал. Я мог кричать на участников эксперимента: “Ведите себя хорошо, черт возьми! Ведите себя так, как должны!”»
Второй пример – отрывок, относящийся к молодости мистера Скиннера. В университетские годы он писал короткие рассказы и «отправил три из них Роберту Фросту
[74], которому они очень понравились. Это укрепило Скиннера в желании стать писателем. Решение, говорит он, было «гибельным». По его собственным словам, у него не получилось стать писателем, потому что «ему было нечего сказать».
Третий отрывок рассказывает о коммуне Twin Oaks, которая была основана на ферме в штате Вирджиния и «управлялась законами социальной инженерии Скиннера». «Частная собственность запрещена, кроме книг и одежды… Никому не разрешается хвастаться личными достижениями… Под правильным поведением подразумевается кооперация, проявление привязанности, раболепие и прилежный труд; все эти качества приветствуются и “подкрепляются” группой». «Любимые виды спорта – “совместный волейбол” и купание голышом в реке Саут-Анна (напускная скромность не подкрепляется), а также пение и танцы». Что касается последствий: «Начав с капитала в 35 тысяч долларов, четыре года спустя коммуна все еще борется за выживание. Ферма приносит больше эмоциональных выгод, чем материальных; ее члены предпочитают работать в других местах и покупать продукты на рынке… Кроме экономики, в коммуне есть и серьезные психологические проблемы, и совсем немногие остаются там надолго [эмоциональные выгоды?]. Текучесть проживающих в прошлом году составила 70 %. Те, кто ушел первым, – самые способные, которые все еще ожидают признания за свои таланты. “Трудно взаимодействовать со способными людьми, – говорит Ричард Статсмен, один их психологов коммуны. – Они склонны требовать, а не спрашивать. Мы не можем подкреплять такое поведение, хотя и признаем свою потребность в их способностях…” Когда они уходят, коммуна не только теряет их умения и навыки, но и жертвует потенциальным ростом уровня жизни».
Мои комментарии на эту тему вы увидите в романе «Атлант расправил плечи».
Культурные влиятельные круги протолкнули книгу Скиннера в список бестселлеров. Самая опасная часть ее потенциального воздействия, особенно на молодых читателей, не в том, что она хорошо убеждающая или доходчивая, а в том, что она действительно плоха. Если бы она была менее иррациональной и абсурдной, то можно было бы истолковать сомнения на ее счет в пользу тех, кто запутался в сложных и обманчивых аргументах. Но если такой зловещий тезис и защита тоталитарной диктатуры передаются в нелогичных и неубедительных выражениях и при этом признаются важными, что можно подумать об интеллектуальном и моральном положении нашей культуры? Разумного читателя может парализовать – не страхом, страх не физическая угроза – отвращением, презрением, унынием и в конце концов уходом из интеллектуальной области (возможно, на что и надеялся мистер Скиннер).
Прежде чем вы сделаете вывод о «недоброжелательности вселенной», гласящий, что ложь побеждает истину, что люди предпочитают иррациональность разуму и диктатуру – свободе (следовательно, «Какой смысл?»), подумайте о следующем. Журнал Human Events в выпуске от 15 января 1972 г. сообщил, что «Национальный институт психиатрии выделил 283 тысячи долларов доктору Скиннеру…», которые, видимо, пошли на финансирование его книги. The New Republic в выпуске от 28 января 1972 г. раскрывает некоторые детали: полученный Скиннером грант «был одной из 20 премий за карьеру, выдаваемых, скорее, за исследования в области “психического здоровья”, чем как уникальная награда… Особая награда была создана в целях “интеграции и консолидации” находок Скиннера и “применения бихевиоризма к проблемам общества” [!]…».
Так формируются и становятся недостижимыми для возражений «влиятельные круги». Какой шанс есть у начинающего нонконформиста, противника бихевиоризма, против пришедшей к власти клики, поддерживаемой правительственными фондами? Это больше не свободный рынок идей. Зло, ложь, иррациональность не могут выиграть в свободной конкурентной борьбе с добродетелью, истиной и разумом. Сегодняшняя культура управляется интеллектуальными влиятельными группами, которые стали интеллектуальными монополиями, обеспеченными, как и все монополии, оружием государства и деньгами пострадавших.
(Конечно, решение состоит не в запрете исследовательских проектов, а в упразднении всех правительственных субсидий в сфере общественных наук. Но это другая тема, которую я рассмотрю в следующей главе.)
Значение книги Берреса Скиннера заключается в наглядной демонстрации результатов философского кризиса и государственной власти: когда интеллектуальный дефолт потерпевших позволяет мертвой руке правительства задушить идейную сферу, нация непременно будет оттеснена по ту сторону свободы и достоинства.
Глава четырнадцатая
Формирование влиятельных кругов
1972
Застой – главная характеристика состояния современной культуры, и на первый взгляд это удивительно.
Атмосфера обнищавшей серости, измученной рутины, застойной монотонности ощущается во всех сферах нашей культурной деятельности – от сцены и экрана до литературы и искусств и до якобы интеллектуальных публикаций и обсуждений. Не на что смотреть и нечего слушать. Все вызывает ощущение дежавю и дежа антандю. Как давно вы читали что-нибудь потрясающее, разноплановое, свежее, неожиданное?
В интеллектуальном плане люди носят бижутерию, сделанную по образцу другой бижутерии мастерами, которые никогда не видели настоящих драгоценных камней. Оригинальность – забытый опыт. Последние причуды чахнут еще при рождении. Заменители смелости и жизненной силы, например визгливые хиппи, лишь камуфляж, который смотрится как избыточный макияж на морщинистом лице стареющей проститутки.
