— Поэтому мы и приехали, — кивнул
Чумбуридзе. — Я говорил с генералом Синицким. Его сегодня отстранили от
руководства поисками, заменив на Потапова, заместителя директора ФСБ России. Он
считает, что самолет мог упасть где-нибудь на Аграханской гряде и затем ветром
его отнесло в море.
— Возможно. Но, надеюсь, вы не подозреваете, что ветер
убил консула, который тоже прилетел заниматься розысками самолета? —
иронично бросил Дронго.
— Нет, — улыбнулся Чумбуридзе, — мы тоже
считаем, что с этим самолетом все непонятно. Почему они его так ищут? Вы не
знаете, что могло быть на его борту?
— Знаю, — кивнул Дронго, — но не скажу. Не
обижайтесь, Георгий, но это не моя тайна. Мне ее доверили, чтобы я нашел
самолет. Он для них очень важен.
— Тогда понятно, — кивнул Чумбуридзе, —
можете ничего не говорить про груз. Я тоже решил, что он очень для них важен.
Но кто же тогда убил консула?
Кому понадобилось его убивать? Может, это был обыкновенный
грабеж?
— Таких совпадений почти не бывает, — возразил
Дронго. — Какие ценности могут быть у командированного, проживающего к
тому же в ведомственной гостинице бывшего обкома партии? Нет, консула убили
именно в связи с розысками самолета.
Можно выдвинуть несколько версий, почему они это сделали, но
его убили только из-за самолета.
— Я тоже так думаю, — вздохнул Чумбуридзе. —
Завтра мы с Керимовым хотим поехать Грозный.
— Почему в Грозный?
— Может, это чеченцы?.. Нам нужно проверить. Самолет
мог долететь либо до Грозного, либо до Назрани. Некоторые эксперты не исключай
и такого варианта.
— Слишком далеко, — задумчиво сказал
Дронго, — и потом «Боинг» это ведь не одноместный самолет-планер. Он бы не
проскочил не замеченным радарами ПВО.
Тем более в Чечню, небо над которой стерегут все российские
средства ПВО. Нет в Грозном он абсолютно точно не мог приземлиться, но там
могут знать, где находится самолет. Или хотя бы кто-то мог слышать об этом
«Боинге». И вот это нужно проверить.
— Я могу рассчитывать на вашу помощь? — спросил
Чумбуридзе.
— Безусловно. Я только не имею права говорить вам, что
именно было в самолете. Во всем остальном можете на меня положиться…
Он не успел закончить эту фразу, когда в комнату вошли двое.
Один молодой вихрастый светлоголовый парень. Другой постарше, покрупнее,
держался более солидно, степенно. Аккуратно подстриженные усы придавали ему
респектабельный вид.
— Широков, — улыбнулся молодой человек, протягивая
руку. Это был следователь ФСБ.
— Рагимов, — степенно сказал другой. Это был
следователь по особо важным делам дагестанской прокуратуры.
— Я пойду, — заторопился Чумбуридзе, —
спасибо за разговор.
— До свидания, — улыбнулся ему на прощание Дронго.
Оба следователя, появившиеся здесь, испытывали
противоречивые чувства.
Широкову были хорошо известны легенды, ходившие о Дронго,
которым он искренне восхищался. Рагимов, напротив, считал, что нельзя впутывать
в такое важное дело какого-то проходимца, который непонятным образом сумел
сделать себе рекламу и теперь желает, чтобы все перед ним лебезили. Более того,
он возмущался тем, что прокурор разрешил рассказать этому типу все, что они
узнали в ходе осмотра места происшествия и допрос свидетелей. Поэтому Рагимов
сел в кресло с очень недовольным видом, предоставив вести беседу своему
молодому коллеге.
Дронго, почувствовав его состояние, не стал давить на него.
Он хорошо понимал, какие именно чувства испытывает к нему следователь.
Собственно, в этом не было ничего удивительного. К профессиональной гордости
любого следователя, занимающегося расследованием, здесь еще примешивалось и
чувство недоумения. Никто не мог понять, почему этот непонятный эксперт должен
лезть в их профессиональные дела, занимаясь не своими вопросами.
— Как все это произошло? — спросил Дронго у
Широкова.
— Нам позвонили в ФСБ и сообщили об убийстве, —
начал рассказывать следователь, — мы сразу выехали сюда. Прибыли даже
немного раньше сотрудников прокуратуры. Но в гостинице уже находились несколько
сотрудников милиции.
Они-то и обнаружили убитого в своем номере. Эксперты
считают, что в него стреляли трижды. Сначала два раза в упор, а потом произвели
третий, контрольный, выстрел. Очевидно, стреляли из пистолета с глушителем, так
как никто не слышал выстрелов. В соседнем номере живет Низаметдинов, он ничего
не слышал. Он уверяет, что лежал на кровати и смотрел телевизор.
— Вы проверили его слова?
— Кровать стоит у стены, — пояснил Широков. —
Даже если телевизор работал на полную громкость, то и тогда он должен был бы
слышать выстрелы.
— У него есть оружие?
— Да, — удивился Широков, — мы его изъяли. Но
у него есть разрешение. И из его пистолета не стреляли. Все патроны на месте. А
как вы догадались, что у него может быть пистолет?
— Он подполковник службы безопасности, — пояснил
Дронго. — Вряд ли такой тип путешествует в опасные районы Северного
Кавказа без оружия.
— Нам он этого не сказал, — вмешался
Рагимов. — Вы точно знаете, что он подполковник?
— Может, я и ошибаюсь. — Дронго посмотрел на
Широкова. — Что было дальше?
— Гостиница трехэтажная, но люди из посольства жили на
втором этаже. В номере в конце коридора был еще один из их людей. Валидов. Но
он утверждает, что крепко спал.
— Кем он числится в посольстве?
— Пресс-атташе. Он журналист и уже организовал отсюда
несколько статей.
В основном критических. Утверждает, что Россия сознательно
не ищет их пропавший самолет.
— С этим понятно. Но на этаже шесть номеров.
— Кроме нашего, еще один, напротив. Там живет семейная
пара с Украины.
Гости нашего вице-премьера. Токарчук и его супруга. Он
какой-то коммерсант, мы их еще не допрашивали. Они сейчас на приеме у
вице-премьера, должны вернуться поздно вечером. Шестой номер свободен, но он
сейчас ремонтируется. И есть еще трое. Они живут на третьем этаже.
— Вы с ними говорили?
— Да, конечно. Двое из аппарата правительства. Они
здесь уже третий день. Еще один из Комитета по госимуществу. Он прилетел вчера.
Мы проверили: все трое действительно здесь в командировке и оружия у них нет.
— Кто еще был в здании в момент совершения убийства?
— Горничная, пожилая женщина. Она находилась на первом
этаже. И еще вахтер внизу. Он клянется, что никуда не отлучался. Рядом с ним
постоянно находился милиционер. Когда у нас начали похищать людей, было принято
решение выставить пост милиции у нашей ведомственной гостиницы. Вот с тех пор
сотрудник милиции здесь и стоит.
