Дронго вспомнил про него, с улыбкой подумал, что раньше так
называли людей, совершающих хищения в особо крупных размерах. Он подернулся,
чтобы спуститься вниз, когда увидел, что из открытой двери одного номера на
него смотрит Чумбуридзе.
— Вы здесь? — удивился майор. — Хотя все
правильно. Это единственное приличное место, где довольно сносные условия. В
остальных гостиницах либо бардак, либо очень дорого.
— Ваши ребята с вами?
— В соседнем номере, — пояснил Чумбуридзе. —
У вас есть чай? Заходите к нам, посидим вместе. Наш Керимов только про вас и
говорит.
— С удовольствием, — улыбнулся Дронго. — Я
забыл свой электрический чайник. Раньше я брал с собой кипятильник, а теперь
обычно вожу небольшой чайник. Очень удобная вещь. Но, к сожалению, я его часто
забываю дома.
— Заходите, — пригласил Чумбуридзе,
посторонившись.
Дронго уже собирался войти, когда дверь напротив открылась и
кто-то спросил:
— Мужики, у вас соли не будет?
— Нет, — ответил Чумбуридзе, — соли у нас
нет.
— Жалко. — Дверь тут же закрылась.
— Соседи, — улыбнулся Чумбуридзе, — двое
сотрудников какого-то министерства из Москвы. Третий день по вечерам пьют в
своих номерах. Что им еще делать?
— Это синдром «советских командированных», —
сказал Дронго. — Мне рассказывали, как пили в командировки некоторые
делегации из новых государств.
Особенно оттуда, где победили так называемые «национальные
демократы». Любую пятизвездочную гостиницу такие делегации сразу же превращали
в обычную забегаловку. Ходили в спортивных костюмах по этажам, требовали ночью
в номера хлеба и водки, опустошали мини-бары, воровали полотенца и пепельницы.
В делегациях были, как правило, люди, ни разу в жизни не выезжавшие за границу
и впервые оказавшиеся за рубежом. Представляете, как они вели себя, вырываясь
из дома?
Чумбуридзе рассмеялся. В номер вошли Керимов и Аракелов.
— Может, позвать и вашего спутника? — предложил
Георгий.
— Нет, — возразил Дронго, — мне вполне
достаточно его постоянного присутствия со мной днем. Могу я хоть вечером
немного отдохнуть от него?
— Это ваш телохранитель? — спросил Аракелов.
— Скорее телодушитель. Он приставлен ко мне их
государством. Так сказать, для страховки.
— Им так нужен этот их самолет, — вздохнул
Керимов.
— Видимо, не только им, раз убили их консула, —
сказал Дронго.
— Как вы думаете, кто это мог сделать? — спросил
Керимов.
— Не знаю. Судя по тем фактам, которые мне рассказали
следователи, убийца обязательно должен был пройти мимо сержанта и вахтера,
причем пройти дважды. Туда и обратно. И не увидеть его они никак не могли. Либо
они были с ним в сговоре, либо они его не увидели. Ни первый, ни второй вариант
практически невозможен. Убийца от так быстро сговориться с обоими, тем более
что их предыдущая смена не совпадала. Я узнал это от следователя Широкова.
Получается, что сначала договаривались с вахтером, а потом с
сержантом. Потом убили консула и спокойно ушли. Нет, здесь что-то не так.
Что-то не совпадает.
— Вы думаете, убийца вошел через главный вход? —
уточнил Чумбуридзе.
— Следователи проверяли черный ход. Он был закрыт. Там
две двери и два замка. Я сам спустился и тоже проверил.
— Тогда получается, что убийцы вообще не было. Или он
растворился в воздухе, — задумчиво сказал Керимов.
— Не совсем, — возразил Дронго. — Я
сталкивался с двумя случаями, когда казалось, что убийца просто не мог
исчезнуть. Однажды в Нью-Йорке, в здании ООН была убита женщина. В коридоре,
который вел в ее комнату, стояли видеокамеры, не зафиксировавшие никого постороннего.
Но работавшие в соседней комнате люди слышали крики женщины о помощи и
выстрелы. Когда они прибежали, она была убита, а убийцы нигде не было. Потом
оказалось, что все это было очень искусно подстроено.
— Убийства не было? — уточнил Керимов.
— Убийство было настоящее. Но убийца использовал
магнитофонную запись.
Он застрелил женщину за пять минут до того и записал на
магнитофон звук выстрелов и крики. Потом вышел к работающим сотрудникам,
включив магнитофон.
Через пять минут, когда раздались крики, у него было
железное алиби. Он был вместе с остальными.
— Здорово, — не удержался Аракелов.
— А второй случай? — спросил Керимов.
— Еще интереснее. Я сам был непосредственным свидетелем
этого убийства.
Мы находились в комнате с девушкой, когда услышали крики
хозяина дома о помощи.
Мы прибежали на эти крики, выломали дверь, закрытую снаружи,
и увидели мертвого хозяина. Я побежал за врачом, но было слишком поздно. Потом
мы исследовали комнату. Выяснилось, что в нее никто не мог войти и тем более
выйти из нее.
— Тогда кто же убил хозяина?
— В том-то и дело. Хозяин дома решил пошутить, так
сказать, разыграть меня и своих гостей, но меня он выбрал именно для того,
чтобы посмеяться над моими аналитическими способностями. Он имитировал
нападение на себя, начал звать на помощь, заперев дверь изнутри. Когда мы с
девушкой ворвались к нему, он был жив, но я был так взволнован, что поспешил за
врачом, не обратив на это внимания. Хозяин обрадованно подмигнул девушке,
которая, имея железное алиби, тут же его пристрелила. И нам всем пришлось
гадать, как убийца мог выйти из этой комнаты. Я не подозревал молодую особу,
ведь она была со мной, когда мы обнаружили якобы убитого.
— Вы думаете, здесь похожий случай? — спросил
Чумбуридзе.
— Нет. Абсолютно точно — нет. Консулу незачем было
разыгрывать кого бы то ни было. Я только думаю о том, что мы не знаем всех
подробностей случившегося. Если бы мы могли более полно восстановить всю
картину происшедшего, я думаю, мы наверняка смогли бы ответить, как убийца
вошел и вышел из здания. В дверь снова постучали.
— Да, — крикнул Чумбуридзе, — войдите! Дверь
открылась. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти с несколько помятым лицом.
На нем был спортивный засаленный костюм. Он подмигнул собравшимся.
— Ребята, может, соль у вас есть? А то сидим без соли.
И огурцы давно кончились.
— Вы здесь в командировке? — спросил Дронго.
— Да, — сморщился мужчина, — мы здесь уже три
дня.
— Нравится?
— Не очень, — честно ответил гость, — скука
страшная. И телевизор плохо работает. Шумит, как пылесос. Вот человека убили ни
за что. Сегодня думали погулять, а так глупо все получилось. Ничего, завтра мы
заканчиваем — и домой, в Москву.
— У нас нет соли, — сказал Чумбуридзе, — вы
уже про нее нас спрашивали.
