Измайлов в ответ тоже поднял руку, взглянув на часы. Пока
все шло по плану. В самом банке в это время Высоченко и двое бандитов спешили к
хранилищу.
Вася довольно быстро сумел открыть сейф, но здесь произошло
непоправимое. Ключ был полностью поглощен сейфом, и в этот момент за его спиной
послышались чьи-то шаги. Бандит не повернулся, решив, что это прибежал
Миленкин. И удивился, услышав крик:
— Стой, стрелять буду!
Высоченко обернулся, но было уже поздно. Появившийся третий
охранник не растерялся и первым же выстрелом уложил Васю на пол. Высоченко
пришлось прыгнуть, чтобы выбить пистолет из его рук. Но прыгнул он слишком
поздно.
Охранник успел дважды выстрелить, и Высоченко заметил, как
характерно дернулся Вася, свалившись на пол. Высоченко отбросил пистолет
охранника ногой и, развернувшись, ударил его по лицу. Но тот чуть увернулся, и
удар получился скользящим.
Третий охранник был бывшим десантником, и Высоченко сразу
понял, что молодой человек хорошо подготовлен. Он понял, что победить только
умением будет достаточно сложно. Парень был молодой, сильный, хорошо
тренированный. Нужно было применить весь свой опыт. Именно поэтому полковник
чуть отступил, сделал вид, что споткнулся, и, когда радостный охранник ринулся
к нему, чтобы добить, полковник упал, выхватив свой пистолет, и выстрелил
несколько раз в сильного, но недалекого парня. Тот рухнул как подкошенный.
И именно в этот момент на звук выстрелов вбежал еще один
человек.
Высоченко обернулся, чтобы выстрелить, и замер. Перед ним стояла
молодая женщина с широко раскрытыми глазами. Но дело было не в ее глазах. Дело
было в ее животе. Она была беременна. На полу лежали два трупа. Миленкин
копался где-то в другой комнате, а полковник стоял, сжимая пистолет и все еще
не решаясь выстрелить. А напротив него стояла беременная женщина. И он впервые
в жизни не знал, что ему делать…
Глава 17
Низаметдинов открыл дверь не сразу — очевидно, он одевался.
Потом, распахнув дверь, демонстративно посмотрел на часы.
— Вы знаете, который сейчас час? — спросил
он. — Неужели вы не могли прийти завтра утром?
— Нет, — в тон ему ответил Дронго, — или вам
действительно неинтересно, кто убил вашего консула?
— Не говорите так громко, — вспыхнул
Низаметдинов. — Заходите в комнату и скажите все, что вы хотите мне
сообщить.
Он посторонился, пропуская Дронго, который не мешкая прошел
к нему в комнату. Здесь царил беспорядок. Постель была смята. Очевидно,
Низаметдинов все-таки спал. На столике рядом с кроватью лежал мобильный
телефон.
— Какое у вас ко мне дело? — нервно спросил
Низаметдинов. — И не нужно называть меня подполковником. Я понимаю, что
вас прислали для розыска самолета, и очень уважаю нашего заместителя министра,
но совсем не обязательно всем знать мое звание. Они не знали, что я
представитель Министерства безопасности.
— Ничего страшного, — улыбнулся Дронго, —
может, им будет даже приятно, что сюда прилетел такой солидный человек.
— Вы, пожалуйста, не шутите, — вспыхнув
Низаметдинов, — у нас тут такое случилось. — Кстати, насчет
случившегося. Один из свидетелей уверяет, что слышал, как вы ругались с
покойным. Громко ругались. Как вы это объясните?
— Я не обязан давать вам объяснения. У меня
дипломатический статус.
— А я не следователь, чтобы вы прикрывались своим
фальшивым статусом.
Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы, я позвоню вашему
заместителю министра, кстати, родственнику президента, и расскажу ему обо всем.
Конкретно скажу ему о том, что вы отказываетесь помогать мне в расследовании.
Вас устраивает такой вариант?
— Перестаньте, — махнул рукой Низаметдинов, —
объясните нормально, что вы хотите?
— Чтобы вы ответили на все мои вопросы.
— Какие именно вопросы вас интересуют?
— Почему вы ругались с покойным?
— Мы не ругались. Мы просто разговаривали.
— Свидетель слышал, как вы ругались. Причем так
увлеклись, что даже не заметили, что дверь открыта. Почему?
— У нас имелись с ним некоторые расхождения во
мнении, — пробормотал Низаметдинов. — Он считал, что нужно искать
самолет в других местах — в Чечне и в Ингушетии. А я настаивал на том, что
самолет упал в море. Из-за этого мы и поспорили.
— Следователю вы сказали, что не слышали выстрелов. Но
ваша кровать стоит рядом со стеной, которая отделяет вас от номера консула. Как
вы могли не слышать хотя бы шума падающего тела, если даже предположить, что
убийца стрелял из пистолета с глушителем?
— Не знаю. Я ничего не слышал. Если бы я что-то
услышал, то тогда наверняка побежал бы в соседний номер. У меня с собой всегда
есть оружие, я бы сумел остановить убийцу.
— Как вы думаете, кто мог убить вашего консула?
— Конечно, местные власти, — не раздумывая,
ответил Низаметдинов. — Это все козни Москвы. Они завтра и меня захотят
убрать. Сначала похитили наш самолет, а теперь убрали нашего консула. Внизу
сидели милиционер и вахтер. Они что, не видели убийцы? Конечно, видели. Просто
не хотят говорить. Потому что их предупредили, чтобы они молчали. Это все
связано с самолетом. Наш президент примет мудрое решение, если наша республика
выйдет наконец из СНГ, — сказал Низаметдинов.
— Ясно. Когда вы сюда прилетели?
— Уже больше недели. Ищем этот самолет и не можем его
найти. И никогда не найдем, — уверенно закончил Низаметдинов. — Как
можно найти этот самолет, если его просто спрятали?
— Подождите, — поморщился Дронго, — про
самолет вы уже говорили. Меня интересуют другие детали. Вы никого не видели в
гостинице? Из чужих?
— Напротив поселилась какая-то пара. По-моему,
бизнесмены. Но они еще не вернулись. Больше здесь никого не было. На этаже,
кроме нас, никого нет. Вот еще сейчас вас поселили.
— Я бы не успел убить вашего консула, — усмехнулся
Дронго. — Для этого я слишком поздно приехал. Кого еще вы видели в
гостинице вчера?
— Приезжал какой-то тип. У него в руках были свертки.
Поднимался на второй этаж. Еще видел, как поднималась наверх наша горничная.
Вот, собственно, и все. Но наш Валидов видел, как один из командированных
несколько раз спускался вниз. Если хотите, я могу его позвать. Он все равно
допоздна не спит, читает местные газеты.
— Да, если это возможно.
Низаметдинов поднялся и вышел из комнаты. Дронго подошел к
столику, посмотрел на лежавший на нем телефонный аппарат. Это был аппарат
системы «Панасоник». Он повертел его в руках и положил на место. В этот момент
в комнату вошли Низаметдинов и молодой человек лет тридцати — тридцати пяти с
пышной шевелюрой. У него были красивые усы и правильные черты лица, которые
несколько портил низкий лоб. Несмотря на позднее время, он был в костюме и даже
не забыл надеть галстук.
