Остальные поехали чуть позже — они давали интервью
собравшимся журналистам.
Обе машины двигались к центру, когда раздался взрыв
выпущенной из гранатомета гранаты. Дронго сразу же понял, что стреляли именно в
них. Передняя машина едва не перевернулась, резко затормозив и с трудом
удержавшись на трассе. Дронго открыл дверцу, выпал из машины. Исмаил выпал
следом. Третьим выпрыгнул сотрудник чеченского МВД, встречавший их в аэропорту.
Водитель на мгновение замешкался. И в этот момент второй выстрел из гранатомета
попал прямо в машину. Взрыв подбросил ее вверх, и машина загорелась. Водитель с
криком выбросился на дорогу. Он был еще жив, но охвачен огнем.
Увидев горящего шофера, Дронго вскочил, стаскивая с себя
пальто. Он ринулся к водителю, набросил на него пальто и, не обращая внимания
на его отчаянные крики, прижал к асфальту, сбивая пламя. Когда через минуту к
ним подскочили Другие, огонь уже был потушен и водитель, тяжело дыша, смотрел
на Дронго.
— Спасибо, друг, — прошептал он, прежде чем
потерять сознание.
— В нас стреляли… — бросился к ним Чумбуридзе.
— Я же говорил, что нам пытаются помешать, —
сказал Дронго, поднимаясь с земли.
— Кто стрелял? — закричал один из сотрудников
чеченского МВД, подбегая к ним. Другие, достав автоматы, Стреляли в сторону
разрушенного дома, откуда были выпущены гранаты.
— Вам повезло, что они целились сначала в нашу
машину, — сказал Чумбуридзе. Его коллеги в это время, достав пистолеты,
бросились к дому пытаясь найти стрелявших.
— Работали профессионалы, — возразил
Дронго. — Сначала они остановили ваш автомобиль чтобы остановились и мы. А
потом выстрелили в нашу машину.
Хотели наверняка.
— Значит, они стреляли именно в вас, — догадался
Чумбуридзе.
— Пойдемте посмотрим, — предложил Дронго.
— Нет, — сказал вдруг Исмаил, вспомнив, что в его
обязанности входила и охрана Дронго, — там опасно.
— Иди к черту! — разозлился Дронго. — Нам
нужно посмотреть, что там происходит.
Он пошел первым, за ним отправились Чумбуридзе и Исмаил.
Сотрудники чеченского МВД, рассыпавшись по всему зданию, прочесывали этажи,
пытаясь найти кого-нибудь. У того места, откуда стреляли, лежали два
гранатомета. Очевидно, их бросили убийцы.
— Их было двое, — уверенно сказал Дронго. —
Выстрелы произведены один за другим. Стреляли два человека, почти одновременно.
Он наклонился к гранатометам, внимательно разглядывая их.
Потом сел на корточки, пытаясь рассмотреть гранатометы поближе.
— Что вы смотрите? — удивился Чумбуридзе.
— Это слишком мужской вид оружия, — пояснил
Дронго, — из него может стрелять только человек с короткими волосами.
Гранатомет кладут плечо, это вы наверняка знаете. И, мне кажется, я обнаружил
одну интересную деталь. Когда стреляешь из гранатомета, нельзя так спешить. А
они очень спешили, им нужно было уйти отсюда побыстрее.
Он бережно снял с одного из гранатометов длинный женский
волос. Светлый волос блондинки.
— Я же говорил, — показал он волос майору
Чумбуридзе, — они слишком торопились. Гранатомет не предназначен для
женщин. Это та самая женщина-убийца, которая застрелила консула.
— Тогда получается, что она ждала именно — спросил
Чумбуридзе.
— Верно. Она знала, что я прилечу в Грозный. И либо
здесь есть нечто такое, что нужно от меня скрыть, либо меня нужно убрать за
излишнюю ретивость в Махачкале. При любом варианте она хотела убить именно
меня. Светлые волосы…
Это одна из тех двух женщин, данные на которых были получены
из военной контрразведки.
— Вам нужно быть осторожнее, — сказал
Чумбуридзе, — кто-то целенаправленно убирает всех занятых поисками
самолета.
— Кто-то заказывает им эти убийства, — хмуро
возразил Дронго. — Не так важно, кто их совершает, важно — кто является
заказчиком этих убийств.
— Может, вам лучше отсюда уехать? — предложил
Чумбуридзе.
— Они именно этого и хотят, — задумчиво заметил
Дронго. — Интересно, что в меня уже не в первый раз стреляет именно
женщина. Однажды в меня уже стреляла женщина, которой удалось меня тяжело
ранить. Тогда думали, что я не выживу.
— Вы хотите повторить этот печальный опыт?
— Кажется, нет. Во всяком случае, не с таким
результатом. Я стал старше и мудрее. Значит, сейчас со мной труднее справиться.
Дронго вернулся к машинам. Их автомобиль сгорел полностью.
Через некоторое время подъехали новые автомобили, и они сели в них, чтобы
проехать в Министерство внутренних дел Чечни.
В самом министерстве царила почти фронтовая обстановка.
После окончания войны Чечня оказалась наводнена оружием, боеприпасами и массой
неустроенных, озлобленных людей, потерявших свои семьи или близких. Они ничего
не умели делать, только воевать. И это была самая большая проблема чеченских
властей.
Нужно было обустраивать всю эту массу вооруженных людей,
найти им работу, обеспечить оставшиеся почти без средств к существованию семьи.
В этих условиях участились похищения людей с целью выкупа.
Никаких других источников существования у людей часто просто не было. Экономика
была полностью разрушена во время войны. Тысячи людей не имели крыши над
головой, а те, кто имел, часто обходились без света, воды, тепла. Это была
другая жизнь, другие обычаи, другие нравы, зачастую не понимаемые в Москве, а
потому чужие и враждебные официальным властям, На встрече с министром
внутренних дел Чечни Чумбуридзе и Дронго интересовали только сведения о
пропавшем самолете. Ничего нового министр сообщить не мог. Самолет не
приземлялся Грозном и не садился нигде поблизости.
Собственно, в других местах такой самолет, как «Боинг-737»,
и не мог сесть.
Только в аэропорту Грозного, но там он не появлялся. Если бы
авария произошла где-нибудь рядом, они бы знали об этом. Однако ничего
подобного не было.
Министр не мог отвечать за самолеты, которые пролетали над
Чечней. У них просто не было радаров, способных следить за самолетами, летящими
на высоте десяти километров.
Но министр был твердо убежден, что самолет и не мог дотянуть
до Чечни.
Если российские радары засекли самолет у побережья
Каспийского моря, где он упал, то лайнер не мог дотянуть до Чечни, это было
ясно и без его пояснений.
Когда разговор закончился, Чумбуридзе и Дронго вышли из
кабинета. Оба понимали, что министр прав. Однако в Чечне могли что-то слышать о
гибели «Боинга». Но министр твердо сказал, что никаких известий о погибшем
самолете в Грозный не поступало.
— Нужно вернуться в аэропорт и проверить, какие
самолеты вылетали отсюда в последние две недели, — предложил
Дронго. — Может быть, сам министр не знает, что там происходит.
