— Пять миллионов… — повторил он. — Когда их
заплатят?
— Сразу, как только мы получим информацию.
— Деньги у тебя с собой?
— Да, — чуть поколебавшись, ответил Дронго. Он
успел разменять в Махачкале две тысячи долларов на российские рубли, понимая,
что в этих местах ему могут понадобиться именно такие деньги.
Председатель посмотрел на своих людей потом снова на гостя и
тяжело вздохнул.
— Заходи, — недовольно сказал он. И, обращаясь к
своим людям, негромко приказал:
— Найдите Степана. Пусть зайдет ко мне в правление. И
позовите бухгалтера, чтобы оприходовала деньги.
Дронго незаметно улыбнулся. Председатель был честным
человеком и бережливым хозяином. Он сразу смекнул, что деньги можно употребить
на нужды совхоза. Неизвестный Степан должен был дать какую-то информацию,
деньги за которую получит совхоз. Дронго прошел в кабинет председателя. Здесь
было чисто, светло, удобно. В кабинете стояла довольно приличная польская
мебель. На стене висел портрет Ленина. Председатель прошел к своему креслу, сел
в него, не Раздеваясь, снял шапку. Он оказался абсолютно лысым, с маленькими
ушами и тяжелыми складками кожи на затылке.
— Здорово ты нас, — вдруг подмигнул он
гостю, — хитрый ты. Денежки, наверное, правительство не выделяло. Сам
придумал?
У председателя был крестьянский практичный ум. Дронго развел
руками.
— С вами по-другому невозможно разговаривать.
Председатель рассмеялся. Ему было приятно что он и здесь
обошел гостя.
Ему даже в голову не пришло, что Дронго намеренно признавал
свой обман, чтобы польстить хозяину кабинета.
— Расскажем мы тебе про этот самолет, — сказал
председатель, доставая из сейфа бутылку с какой-то янтарной жидкостью и два
стакана. — Сам-то откуда?
— Мы из Москвы, — решил соврать Дронго. —
Ищем самолет от самой Чечни.
— Ну да, понятно. Дней десять назад приезжали ваши
люди, тоже про самолетик спрашивали. Только они про премию ничего не говорили.
А наши не любят заезжих гостей. Так ничего им и не сказали. Но Степана не было,
он только два дня как приехал и все мне рассказал. А я решил пока не
торопиться. Самолетик чужой, люди чужие, зачем нам в их дела вмешиваться? Это
пусть они сами решают, где им искать.
Он разлил жидкость в два стакана и поднял свой.
— С приездом, — сказал председатель, опорожняя
свой стакан.
Дронго начал пить маленькими глотками. Жидкость не просто
обжигала, она оглушала. Это была невообразимая смесь, сразу бившая в голову. Он
непривычки поморщился. Председатель улыбнулся. — Наша настойка, — с
гордостью сообщил он — Очень забористая.
В этот момент в комнату вошел высокий пожилой мужчина. Ему
было под семьдесят. Одет он был в обычный тулуп — нечто среднее между дубленкой
и выделанной шубой, какую носят чабаны. Незнакомец молча кивнул председателю,
снял шапку и сел на один из стульев.
— Ты расскажи, Степан, что видел. Только пусть сначала
наш гость деньги отдаст, — хитро подмигнул председатель. — Он
говорил, что совхоз деньги получит.
— Вот пять миллионов, — достал деньги
Дронго, — можете оприходовать их в своей бухгалтерии.
Председатель принял деньги, внимательно пересчитал их и
только после этого повернулся к Степану. У того были грубые, размытые черты
лица, резкие морщины, большая седая борода.
Он нахмурился.
— Чего рассказывать. Я только видел, как он садился.
— Он падал? — быстро спросил Дронго.
— Кажись, нет. Он садился. Я видел, как он вниз пошел.
Но не падал, — упрямо ответил Степан.
— Где это произошло?
— В песчанике, на Аграханке, как раз за холлами у моря.
— Что такое Аграханка? — Это мы так называем
Аграханский полуостров, — объяснил председатель, — он начинаете внизу
за холмами, у моря.
— Вы видели, как садился самолет?
— Видел, — кивнул Степан.
— Вы к нему подходили?
— Нет. Просто удивился. Вижу самолет. А я знаю, что там
дальше песчаник глубокий, выбраться нельзя. Так самолетик туда и сел.
— Как это — выбраться нельзя?
— Ну, сесть, значит, можно, там полоса широкая. Но
потом песчаник сразу засасывает. Там зыбкие пески. У нас на Аграханку никто не
ходит — боятся.
— Самолет может сразу провалиться?
— Нет, не сразу. Но если постоит немного, ну день,
например, то провалится обязательно. А уж взлететь оттуда никак не сможет. Там
и разогнаться-то нельзя.
— Почему вы так решили?
Степан усмехнулся. Потом сообщил:
— Я на войне в авиационном полку служил, в охранении.
Знаю, какой разбег для самолета требуется. Нет, там самолет взлететь никак не
может.
— Ясно. Вы подходили к самолету?
— Нет. Просто видел, как он садится. И больше ничего не
знаю.
Дронго обернулся к председателю.
— Кажется, вы меня обманули, — весело сказал
он, — за такую информацию пять миллионов не полагается.
Председатель быстро накрыл деньги рукой.
— Нет, — покачал он головой, — ничего я тебя
не обманывал. Уговор дороже… Ты про самолет хотел слышать, вот и услышал. А наш
Степан всегда правду говорит. Мы поэтому и не суетились. Самолетик сел, если
люди там были, могли уйти.
Поэтому суетиться не нужно.
— Вы точно помните, что не слышали взрыва? —
уточнил Дронго.
— Точно помню, — кивнул Степан, — взрыва не
было. Самолет сам сел, он даже шасси выпустил.
Степан поднялся, повертел шапку в руках.
— Ну я пошел, сказал он, глядя на председателя. Тот
махнул ему рукой.
Когда Степан вышел, Дронго поднялся следом за ним.
— Спасибо вам, — сказал он. — Может, дадите
нам Степана в проводники?
— Нет, — возразил председатель, — ты нас в
чужие дела не мешай. Самолет упал или сел — нас не касается. Аграханка рядом
находится, за холмами, спуститесь вниз, и там вам любой покажет.
— Спасибо, — кивнул Дронго.
— А бензин я вам дам, — сказал вдруг
председатель, — только немного. И платить за него будете. Ты, видать,
богатый, денег тебе не жалко.
— Ох и дока же ты! — засмеялся Дронго. — Как
это ты здесь сидишь? С такими талантами тебе президентом быть нужно.
— А мне и здесь хорошо, — сказал председатель,
улыбаясь, — я тут уже, почитай, двадцать лет. И все это время совхозом
командую.
— И даже Ленина не снял? — показал на портрет
Дронго.
