На офицеров-нелегалов, внедряемых уголовным розыском и
РУОПом в преступную среду, сведения в управление кадров не передавались, и
только о них он ничего не мог знать. Башмачников понимал, какую ценность могла
бы представлять подобная информация для многих, но она была строго засекречена,
и любой ознакомившийся с ней офицер фиксировался в личном деле нелегала, чтобы
в случае провала его легко можно было вычислить.
И хотя на нелегалов у Башмачникова не имелось сведений, да и
не могло быть, но на всех остальных офицеров, включая сотрудников уголовного
розыска и РУОПа, его информация была самой обширной и полной. Однако он
намеренно не продавал ее, понимая, что в случае подобной утечки рано или поздно
могли выйти на него. А вот когда он будет на пенсии, он сможет по-настоящему
развернуться и заработать огромные деньги. Но сейчас он предпочитал сообщать
информацию на уволенных и пенсионеров. За их досье не было строгого контроля, и
их вполне можно было поставлять мафии целыми списками.
Алексею Кирилловичу до пенсии оставалось не так много, и
поэтому он охотно сотрудничал с Колесовым, предоставляя тому необходимые
сведения. Наемных убийц, как правило, вербовали из бывших офицеров и
прапорщиков спецназа, милиции, КГБ, армейских элитных частей. Но это были
профессионалы особого рода, им поручались самые сложные задачи. Их очень ценили
и не разменивались на разную «мелочевку», предпочитая иметь таких людей при
себе в качестве руководителей личной охраны или аналитических отделов своих
компаний.
Большую часть преступлений по Москве, да и не только по
городу, совершали так называемые «шестерки» — молодые ребята, готовые
отличиться любым способом. Им и поручали заурядные убийства бизнесменов и
коммерческих директоров, подставляя молодых киллеров в случае опасности либо
сотрудникам милиции, либо представителям компании, которую возглавлял убитый. И
если опытный профессионал легко уходил от подобных опасностей, то молодых
отстреливали как зайцев. Башмачников уже собирал свои бумаги, собираясь
выходить из кабинета.
Водитель позвонил снизу и доложил, что машина подана к
подъезду. Башмачников поднялся, но тут раздался еще один телефонный звонок.
Звонили по прямому городскому номеру. Он поднял трубку, считая, что это звонит
жена, собирающаяся дать ему обычные поручения по дому и продиктовать список
того, что нужно привезти на дачу. Но вместо привычного голоса супруги он
услышал глуховатый голос Колесова:
— Алексей Кириллович, добрый день.
— Здравствуйте, Андрей Потапович, — обрадовался
Башмачников. Каждый звонок Колесова гарантировал увеличение его собственного
счета. Деньги обычно привозили наличными прямо к нему домой или перечисляли на
его счет в банке. — У меня к вам снова одно дело, — проникновенно
сказал Колосов. — Может, вы сообщите мне список уволенных из органов за
последние три месяца?
— По выслуге лет или…
— Или, — сказал Колосов, — по выслуге лет мне
не нужны. Из органов МВД увольняли либо на пенсию, либо в качестве наказания.
Из второго списка люди обычно охотнее шли на любое преступление и соглашались
на любые поручения, считая, что общество, поступившее с ними столь
несправедливо, не заслуживает ничего лучшего. Кроме того, многие уволенные из
органов сотрудники милиции были действительно людьми провинившимися,
замешанными в каких-либо махинациях или нарушениях, а то и преступлениях, не
доказанных в уголовном порядке, но вполне заслуживавших увольнения.
— Список будет большой, — осторожно сказал Алексей
Кириллович.
— Ничего, — успокоил его Колесов, —
подготовьте все в течение недели, и я пошлю к вам своего человека.
— Оплата обычная? — Башмачникову и в голову не
могло прийти, что его городской телефон в здании министерства прослушивается.
— Как всегда. Но если вы все сделаете быстро, мы удвоим
наш гонорар.
Только нужны люди, проживающие в Москве.
— Понятно. Их будет не так уж и много.
— Все, кто есть, — наши, — засмеялся Колесов.
— Договорились. — Башмачников положил трубку.
Теперь он покидал кабинет в гораздо лучшем настроении. С
понедельника нужно начать готовить списки, которые попросил Колосов. Если Они
собираются удвоить его гонорар, то это будут очень хорошие деньги. Алексей
Кириллович спускался по лестнице, весело насвистывая, и не заметил, что внизу,
на первом этаже, рядом с дежурными стоял еще один сотрудник, проводивший его
внимательным взглядом.
Весь разговор был записан на пленку. Прослушивающий его
заместитель министра внутренних дел несколько раз гневно ударил кулаком по столу.
Он приказал продолжать прослушивание и наблюдение. Группа наблюдения вышла и на
Колесова, который звонил Башмачникову, не подозревая, что тем самым подписывает
себе приговор.
Уже к вечеру Колесов выехал в город вместе с Родионом. Он не
мог предполагать, что отныне прослушиваются все его телефоны и сканирующее
устройство записывает их беседу в машине. Колесов недовольно спросил Родиона:
— Почему не выполнили мое поручение?
— Завтра все будет в порядке, — обернулся
Родион, — я уже договорился.
— А с твоим другом все в порядке? — спросил
Колесов. — Или он тоже завтра куда-нибудь «уедет»?
— Он уже «уехал», — ухмыльнулся Родион, —
навсегда «уехал».
— Ты проверил? — недоверчиво спросил
Колесов. — Может, тебе не правильно сообщили?
— Все правильно. Я сам его провожал в последний
путь, — не удержался от сарказма Родион. — Он теперь у нас пловец.
Будет долго плавать, пока рыбки его не съедят.
В машине, которая следовала за ними, записывалось каждое их
слово.
Сидевший рядом с водителем майор обернулся к другому офицеру.
— Кажется, они уже кого-то убрали.
— Это не доказательство, — резонно заявил
тот, — нужно, чтобы они сами сознались.
— Что еще нужно? — разозлился майор. — Ведь
ясно, что они кого-то убрали и теперь говорят об этом человеке.
— Завтра мы решим наконец и с нашим другом, —
пояснил Родион. — Он будет переезжать, и мой знакомый легко разрешит его
проблему. — Деньги дал?
— Только аванс, пять тысяч.
— Правильно, — кивнул Колесов, — не нужно
платить раньше времени. Пусть сначала отработает.
— Завтра он все сделает, — убежденно заявил
Родион, — можете потом поехать на похороны к Филе. Там наверняка вся
Москва соберется.
— Не говори глупостей, — покосился на молчаливого
водителя Колесов, — вечно ты глупости мелешь своим длинным языком.
— Извините, — поняв, что допустил оплошность,
сказал Родион.
— Ты сначала сделай свое дело, а потом
хвастайся, — угрюмо пробурчал Колесов.
В эту ночь сотрудники отдела собственной безопасности МВД
так и не заснули. Все понимали, что речь идет о Филиппе Кривом, том самом
рецидивисте, который и послал Цапова в столь опасную командировку. Стало ясно,
что между Колесовым и Филей произошел серьезный разрыв, из-за которого первый
приказал устранить своего опасного конкурента.
