Руслан отстегнул свой ремень безопасности и точно так же отстегнул мой. Я начала быстро моргать, всё ещё отвернувшись от парня к окну и запрокинув голову. Сделала глубокий вдох, но это не слишком мне помогало, потому что к горлу подступил противный ком, который вызывал слёзы.
В конечном итоге Руслан просто развернул меня к себе вот такую с опухшим носом и успевшими покраснеть от слёз глазами и, запрокинув мою голову обхватив её двумя ладонями, начал сцеловывать с моих щек лишнюю влагу. Целовать лицо, шею, губы. С каким-то остервенением ему не свойственным. Мои губы распухли в считанные минуты от его крепких, неизбежных для меня поцелуев. И всё тело обдаёт неуместным жаром, несмотря на то, что у Руслана даже взгляд сейчас колючий. Краёв уверенно забирается руками под мою рубашку. Расстёгивает одной рукой пуговицы, начиная с нижней, а второй давит на поясницу. Тянет меня за талию к себе. Это сложно. Ведь мы в машине, но им будто движет невидимая сила. Злость. Закипающая в нём ярость.
— Хватит думать о нём! — слышу его сердитый шёпот возле своего уха. Опять выбившиеся из моего хвоста волоски взмывают вверх от его горячего дыхания. Его руки становятся всё более настойчивыми. Но всё это ужасно глупо, если понять почему он это делает.
Я отталкиваю его в плечо одной рукой. Второй удерживаю его пальцы на пуговицах на своей груди.
— Руслан, пожалуйста. Ты действительно собрался ревновать меня к отцу? Это же глупо!
Краёв оставил в покое мою рубашку и ещё раз попытался заглянуть мне в глаза.
— Тогда почему ты плачешь? И зачем опять включаешь свою самостоятельность? Мы о чем говорили до этого?
Как сказать, что слова отца меня растрогали? Что у меня слишком много воспоминаний связанных с ним и все они пропитаны грустью и горечью? Наверное, так и сказать, но Руслан и сам даёт понять, что прекрасно помнит кто это может быть:
— Так много всего интересного «папочка» пишет? — он произносит это слово с издёвкой.
Большая часть моей жизни связана с ним. С этим «папочкой», как он выразился. Только мужчина опять не верит в нашу кровную связь. Приписывает мне грехи своей бывшей.
— Да, папочка, Руслан. Настоящий. Хватит сравнивать меня со своей Мариной! Я не собираюсь так с тобой поступать, — я говорю почти спокойно. Провела пальцами по его бровям, и разгладила образовавшуюся от гнева морщину на переносице. Похоже я довела всё до такого состояния, что теперь есть только один способ развеять его сомнения, поэтому и говорю:
— Надеюсь скоро я тебя с ним познакомлю, и ты перестанешь так глупо ревновать меня…
К моему папе. Последнее я так и не сказала вслух. Лучше покажу его.
Отец написал, что хочет приехать через неделю, а этот твердолобый ревнивец вряд ли окончательно поверит в существование «отца», а не мифического соперника, пока не увидит его воочию.
Я провела большим пальцем уже по упрямо сжатым губам Руслана. Каждым движением пытаюсь его успокоить будто он большой обозлившийся зверь. Я знаю, что это не так. Но почему-то он так неуверенно чувствует себя рядом со мной. У него было много девушек. И этим хуже, потому что от этого у него только больше переживаний из-за того, что как ему кажется он не может меня удержать.
— Правда перестань, — говорю едва слышно. Но так чтобы он наконец понял.
Руслан замер, напряженно наблюдая за моими манипуляциями. В конечном итоге просто усмехнулся и расслабившись притянул меня к себе. Опять накрыл своей ладонью мою макушку, позволив уткнуться носом в его плечо.
— Снова сырость развела, — с усмешкой выговорил он. — Даже не думал, что ты такая плакса.
Его голос слегка вибрирует от сдерживаемой нежности. Я оперлась ладонью на его грудную клетку. Чувствую стук его сердца под ней, и легкий едва уловимый поцелуй касается моего виска. Руслан скользнул рукой к моей рубашке, но заметив, что её полы разошлись, отстранился и скрипя зубами, застегнул пуговицы до самого низа. — Всё, Лера, не приставай ко мне, а то могу согласиться и травмировать собачью психику своего друга. Вон он уже уставился на нас во всю. Так и ждёт…
— Если ты про Аякса, то, по-моему, он крепко спит, — насмешливо перебила я Руслана. — И это кто ещё к кому пристаёт?
— Нам ещё пару часов ехать, — пожал плечами мужчина. — И советую меня не провоцировать. А то завезу в лес, и…
— Ой и дальше можешь даже не продолжать. И так понятно в каком направлении все твои мысли работают!
Я одернула рубашку и, перебравшись на свое сиденье, пристегнулась ремнём безопасности.
— Валерия Андреевна, ну к чему лишняя скромность? Я же знаю, что ты меня хочешь, так же сильно, как и я тебя — насмешливо поддел меня Краёв. Ещё и заржал надо мной потому что после этих слов я покраснела как свекла, и повернулась к нему с горящим от гнева взглядом. — Я просто жду, когда ты наконец будешь готова это признать.
Ага. Уже признала однажды, поддавшись на его провокацию. Даже решила не обращать внимание на то, что ещё не совсем была к этому всему готова. А потом выяснилось, что это я нимфоманка, а он невинный одуван, решивший устроить мне романтичный ужин в присутствии двух подростков. Так что фигушки. Пусть со своими хотелками теперь сам разбирается!
Если бы ещё моё молчание не было таким красноречивым в этот момент, то было бы намного лучше.
Спустя два часа Краёв всё-таки остановил машину возле подъезда моего дома. Подождал пока я скроюсь за дверью подъезда и уехал с нашего двора. А я даже когда захожу в квартиру всё ещё не могу перестать глупо улыбаться.
Я буквально растворяюсь в этом чувстве к Руслану и боюсь быть настолько счастливой. Боюсь больно упасть и расшибиться. Разочароваться. Но пока в наших отношениях ничего не предвещает беды кроме моего глупого поведения. Вот и решила разобраться с причиной нашей ссоры. С этими сообщениями, звонками. Поговорить наконец с матерью и встретиться с отцом. А потом уже познакомить его с Краёвым.
Когда пришла домой мать сидела на кухне в цветастом халате, потягивая крепкий кофе под сериал на ноутбуке. Её привычное завершение дня. Русский короткий сериал из тех, что показывают по телевизору, но она предпочитает смотреть все четыре серии в один присест, и чашка кофе или чая на ночь. Сегодня кофе. Мать делает большой глоток и наконец замечает меня в коридоре. Её глаза наполняются оживлением и, пока я снимаю с себя куртку и обувь, она отставляет чашку на стол и приглашает присоединиться к себе.
