Не зная, каким образом поладить с женой, Карл обратился к фавориту с просьбой приструнить ее. Но вместо того, чтобы пустить в ход свое обаяние, Джордж принялся угрожать ей. Он напомнил шестнадцатилетней женщине, что некоторые королевы Англии заплатили за неподобающее поведение своей головой и что она полностью находится в его власти. Но Генриэтта не испугалась. Юная женщина, похоже, поняла, насколько велико влияние фаворита на ее мужа, если подданный короля таким образом оскорбляет его супругу. У нее развилось поистине истерическое отвращение к мужу. Генриэтта считала свой брак неудавшимся и страстно хотела возвратиться во Францию, но Ришелье наложил на это неразумное стремление свой запрет. Страдания французской принцессы отравляли отношения между двумя королевствами и двумя министрами. Ришелье писал новому французскому послу в Лондоне де Бленвилю: «Ежели Бекингем хочет вернуться во Францию, он должен начать с выполнения статей брачного договора».
Бекингем тем временем вновь обратил свой взор на политику и принялся разрабатывать вроде бы вполне здравый замысел: создать протестантскую лигу, в которую вошли бы Англия, Соединенные провинции Нидерландов, Швеция и Дания, далее вытекало логичное присоединение к ним Франции. Герцог был намерен завязать эти связи, совершая большой посольский тур сначала в Голландию, а затем в Париж, высший предмет его вожделений. Однако Людовик ХIII и Ришелье разрушили этот прожект. Христианнейший король не желал видеть герцога в своем государстве, будучи слишком занятым преодолением козней своих собственных подданных, он не мог вступить в протестантскую лигу, но был готов финансово поддержать ее, если с английскими католиками, наконец, будут обращаться в соответствии с принятыми на себя обязательствами.
Бекингем решил воздействовать на это упорное сопротивление извне и отправился в Голландию. Перед отъездом он сместил с должности мудрого и рассудительного лорда-канцлера Уильямса, заменив его фанатиком, сэром Томасом Ковентри. Назначенец начал с того, что ужесточил законы против католиков. Падение Уильямса лишь усилило в королевстве убеждение во всевластии фаворита.
Поездка Бекингема в Голландию была обставлена с обычным великолепием. Однако внезапная смерть посла Швеции, чрезвычайно приверженного идее создания лиги, и недоверие голландского принца Оранского лишили герцога возможности ставить свои условия, и он был вынужден подписать Гаагский договор на тех условиях, которые ему предложили. Вместо получения помощи Англии пришлось оказывать ее: Бекингем пообещал выделять королю Дании тридцать тысяч фунтов ежемесячно. Для выполнения этих обязательств он попытался заложить драгоценности короны у амстердамских евреев и получил унизительный отказ.
Согласно договору Англия, Дания и Голландия объединялись против Австрийской империи. Бекингем счел это своей победой, теперь ему было достаточно получить назначение послом в Париж, чтобы изменить баланс сил в Европе. Он вернулся в Лондон, где его ожидали весть о провале похода в Кадис и письмо от Людовика ХIII, подтверждавшее отказ принять его. Ришелье писал, что приезд герцога «постыден для короля, вредоносен для мира в сем государстве и мало полезен для сношений между двумя королевствами».
Но это лишь разожгло дерзость и уверенность Бекингема. Посол де Бленвиль получил заверение, что «он увидит эту даму и поговорит с ней, невзирая на всех властителей Франции».
На коронации, состоявшейся 2 февраля 1626 года, облаченный в белоснежные одежды вместо царственного пурпура Карл прошествовал под помазание на власть в гордом одиночестве: Генриэтта не могла принять корону из рук священника-еретика, а католический пастырь не имел права совершать этот обряд. Место королевы в Вестминстерском аббатстве пустовало. Таким образом, Генриэтта так и не была коронована и помазана на царство. Она же предпочла наблюдать за торжественным шествием с балкона в окружении лиц своего французского двора, чьи смешки и язвительные шуточки разносились далеко вокруг. Все это сильно не понравилось ее подданным и заслужило королеве прозвище «папистской вражины».
Возможно, Бекингем осознал, что зашел слишком далеко в преследовании королевы, ибо это явно не шло на пользу отношениям между двумя странами, и предложил ей войти в состав Государственного совета. Однако Генриэтта от этой высокой чести отказалась, усмотрев в этом очередную ловушку, расставленную ей.
Бекингем послал во Францию лорда Холлэнда и лорда Карлтона с задачей найти последний компромисс. Ришелье завел свою обычную песню об улучшении отношения к католикам, осудил поддержку Англией протестантов Ла-Рошели и удержание французских купеческих судов, обвиняемых в контрабанде. В отместку были задержаны английские суда. Однако же его преосвященство вовсе не желал окончательного разрыва, слишком благоприятного для испанцев. Больше гибкости со стороны англичан позволило бы избежать непоправимого. Но Карл I настолько поддерживал порывы своего Стини, что это иногда приводило к провалу планов фаворита. Он не стал ничего обещать в пользу католиков и пригрозил силой вернуть свои захваченные суда.
Битва с парламентом
В такой обстановке герцог Бекингем убедил своего повелителя созвать парламент, дабы тот профинансировал мероприятия, связанные с Гаагским договором. После роспуска предыдущего парламента произошло поражение Англии на море, маячила перспектива бессмысленной войны с Францией, воцарилось всеобщее возмущение поведением королевы, возросла непопулярность фаворита.
Парламентская сессия открылась 6 февраля и была отмечена событием, чрезвычайно неприглядным для величия короля. В последний момент королева отказалась появиться там под предлогом, что дождь испортит ей туфельки при пересечении улицы. На самом деле Генриэтта не желала, чтобы бок о бок с ней сидела мать фаворита.
Раздосадованный король произнес подобающую случаю речь, и встал больной вопрос о запрашивании кредитов. Однако палата общин устами Джона Элиота выразила свое недовольство:
– Наша честь запятнана, наши корабли погибли, наши люди поплатились жизнью, сраженные не мечом, не врагом, не жестокой судьбой, но теми, кому мы доверились… Просим вникнуть в суть дела, выявить упущения и найти виновного!
Далее поднялся депутат Тёрнер, который первым осмелился назвать имя герцога, задав ему шесть вопросов:
– Разве не герцог причинил потерю кораблей его величества?
– Не связано ли обеднение короны с поблажками, предоставленными семье Вильерс?
– Не мешает ли занятие герцогом множества должностей разумному управлению государством?
– Не потакает ли переход графини Бекингем в католичество сторонникам этой религии?
– Не велась ли продажа должностей и почестей при посредничестве герцога?
– Не стал ли сей факт, что герцог, лорд-адмирал и генерал-аншеф, остался в Англии, причиной провала экспедиции против Кадиса?
Далее в палате лордов появился разжалованный посол лорд Бристль, потребовавшей правосудия у пэров. Он подтвердил, что герцог вступил в сговор с послом Испании Гондомаром, что привело к погибели княжества Пфальцского, и потребовал ареста Бекингема.
