Время шло, но неспособность Маргериты к половой жизни не претерпевала никаких изменений. Отсутствие наследников уже начало серьезно беспокоить герцога Гуильельмо. Вновь были призваны врачи, и придворный лекарь заявил, что Маргерите требуется операция, связанная с риском для жизни.
– Вот пусть ее и врачуют свои лейб-медики! – в сердцах вскричал герцог Гуильельмо. Он потребовал от герцога Фарнезе забрать обратно девицу с таким непростительным изъяном и заявил о своем намерении начать процедуру аннулирования брака. Однако семья Фарнезе подняла шум и возложила вину на Винченцо, как на содомита, неспособного на нормальное соитие. Девица подтвердила, что давала согласие на сношение с супругом в извращенной манере. Пришлось призвать в судьи папу Григория ХIII, который вынес свое мудрое решение: с одной стороны, у него не было ни малейшего сомнения в способности Винченцо к нормальной супружеской близости и необходимости продолжить высокородную династию Гонзага, с другой же ясно, что Маргерита для этой цели была непригодна. Поэтому принцесса должна уйти в монастырь, что означает аннулирование ее брака, а Винченцо следует вступить в новый брак.
Гуильельмо Гонзага возобновил переговоры с Франческо Медичи, который на сей раз изъявил готовность дать дочери в приданое 300 тысяч флоринов, но выплатить его лишь в тот день, когда Маргерита пострижется в монахини. Через два с половиной года после свадьбы несчастная рыдающая девушка стала монахиней-бенедиктинкой. После этого герцог Франческо и его младший брат, кардинал Фердинандо, наслышанные о бурных похождениях герцогского сынка, поставили новое условие: Винченцо должен доказать свою мужскую силу на девственнице перед свидетелями.
После яростных теологических диспутов в Риме папа Григорий и семья Гонзага пришли, в конце концов, к соглашению. Была образована комиссия из медиков и дипломатов. Посланник герцога Мантуанского нашел в герцогстве Феррарском подходящую девицу, дочь вдовы римского архитектора. Однако герцог Феррарский заявил, что не допустит невиданного безобразия выставлять напоказ подобные непотребные вещи в своем государстве. В конце концов, во Флоренции нашли побочную дочь члена одного из богатейших и родовитейших семейств города Альбицци, воспитанную в «Благочестивом сиротском приюте». Ее звали Джулия, ей едва исполнилось двадцать лет, и она была прекрасна как ангел. Поскольку герцог Франческо также не пожелал устраивать такое богопротивное зрелище в подвластном ему государстве, то испытание порешили проводить в Венеции, городе легкомысленном, пронизанном чувственным духом и издавна славившимся своими вековыми традициями ремесла падших женщин.
Первая проверка способностей Винченцо насторожила членов комиссии. Хотя молодой человек держался чрезвычайно уверенно и эрекция имела место, но оказалась непродолжительной, и члены комиссии усомнились в способности наследника герцога исполнить свой супружеский долг.
Раздосадованный Винченцо решил призвать на помощь афродизиаки, каковыми тогда считались пряности. На второй этап испытания он явился после плотного обеда, уснащенного к тому же обильными возлияниями. Но именно это вызвало у него сильные желудочные колики, помешавшие ему с честью пройти испытание. Пришлось назначить третье испытание, которое прошло успешно. Свидетели зрительно убедились в этом, занеся в протокол не поддающийся никакому сомнению успешный исход соития с указанием наличия эрекции, внешнего вида и размера «герцогского инструмента» с дополнением итогового отчета подробным допросом подопытной особы. Девица даже уверяла, что забеременела, и это оказалось правдой. Медичи нашли римского музыканта, который согласился жениться на Джулии Альбицци, закрыв глаза на ее более чем оригинальное прошлое и близкую перспективу появления на свет чужого младенца. Такая снисходительная забывчивость была щедро вознаграждена приданым в 3000 флоринов.
29 апреля 1584 года Винченцо в родной Мантуе обвенчался с Элеонорой Медичи. Дядя новобрачной, кардинал Фердинандо Медичи, на следующее утро посетил спальню новобрачных и подтвердил, что жених лишил свою супругу девственности. Только тогда великий герцог Тосканский выплатил последнюю часть приданого дочери. В скобках скажем, что временная сексуальная слабость, невесть почему поразившая Винченцо, некоторое время больше не возвращалась к нему, ибо за десять последующих лет он параллельно благополучно стал отцом шестерых законных детей и пятерых побочных. Однако десятка через полтора лет этот демографический бум прекратился. Истинная причина тому позднее все-таки выплыла на свет Божий: то ли в 1607, то ли в 1609 году герцог Винченцо I Мантуанский, несмотря на крайнюю стесненность в средствах, обусловленную его невиданным мотовством, профинансировал экспедицию в перуанские Анды своего проповедника Маркобруно. Помимо обращения в католическую веру местных язычников перед ним стояла тайная задача отыскать в этом девственном краю некоего червячка со свойствами афродизиака. По легенде, этот червячок, будучи высушенным и растертым в порошок, полностью восстанавливал утерянную мужскую силу. К сожалению, проповедник вернулся слишком поздно, чтобы ушедший к тому времени в мир иной герцог Винченцо успел воспользоваться чудодейственным средством. Ему так и было суждено остаться в истории участником одного из самых диковинных испытаний.
Так что теперь вы можете представить себе, почему Мария Медичи так заботилась о том, чтобы брак ее сына был признан фактически совершившимся. На следующее утро, после визита в спальню новобрачных, королева-мать произнесла перед придворными принятую в таких случаях фразу: «Молодые остались довольны друг другом». Но этого ей показалось недостаточно, и на свет появился официальный документ, который буквально гласил: «брак был осуществлен фактически». По приказу регентши содержание этой бумаги, дошедшей до наших дней, было доведено до сведения членов дипломатического корпуса.
Но сохранились и записи в журнале лекаря Эроара. «В шесть часов и три четверти король отужинал…, господа де Гиз, де Грамон и несколько других сеньоров рассказывали ему сальные истории, дабы вселить в него уверенность. Он испытывал стыд и великий страх, в конце концов, они достаточно подняли ему дух. Он потребовал свои домашние туфли, взял халат и отправился в комнату королевы в восемь часов, где его уложили в постель подле его супруги королевы в присутствии королевы-матери. В десять часов с четвертью он возвратился, проспав примерно час и проделав „сие 2 [раза]“, как он нам сказал. „Шалунишка“ выглядел покрасневшим. Я спросил, как действовал король, он мне ответил: „Я спросил ее, хочет ли она сего, она сказала мне, что хочет“…» «Шалунишкой» Эроар называет в продолжение всех своих записей половой член своего пациента.
Можно представить себе ужасное замешательство двух девственников, Людовика, который не был знаком с женским телом, Анны, которая до своего путешествия во Францию вообще общалась только с мужчинами своей семьи и духовником. К тому же их смущение только усиливало осознание того, что за ними следят. Конечно, эта брачная ночь представляла собой полнейшее фиаско. Чувства новобрачной нам неведомы, но известно, что в Мадриде ее осторожно предупредили о том, что ее может ожидать во Франции, имея в виду слишком тесную привязанность короля к сокольничему де Люиню. Показательно, что на следующий день Людовик вел свой обычный образ жизни: встал, вновь лег в постель, играл в шахматы, завтракал, спустился в сад вместе с Люинем, чтобы выпустить полетать своих соколов, отправился на церковную службу (без Анны), обедал, на короткое время посетил мать, играл в мяч, возвратился к матери, отужинал, в семь часов лег спать, жалуясь на головные боли. И это поведение нормального новобрачного? Неудивительно, что, когда сыну Анны Австрийской, королю Людовику ХIV, исполнилось пятнадцать лет, она поручила лишить его девственности своей компаньонке, безобразной, но чрезвычайно опытной в искусстве любви баронессе де Бовэ, известной под кличкой «Кривая Като». По-видимому, эта дама справилась со своей задачей вполне успешно, ибо до самой смерти пользовалась расположением и уважением короля.
