Сен-Мар жаждал блеска, роскоши, поклонения друзей и обожания прекрасных дам. Будучи гардеробмейстером короля, он имел возможность недорого, но шикарно одеваться, ибо его со всех сторон осаждали торговцы, желавшие стать поставщиками одежды и предметов туалета для его величества. Вырвавшись из-под опеки скаредной матери, юноша теперь иногда переодевался до четырех раз за день. После него осталось 52 костюма стоимостью по 100 ливров каждый, а также плащи, шляпы и прочие предметы экипировки придворного.
Расхождения между Ришелье и его молодым протеже начались тогда, когда король возвысил его до главного шталмейстера. Кардинал совершенно ясно дал ему понять, что если его приставили к королю, так это для получения самых подробных сведений о поступках и высказываниях Людовика. Но Сен-Мар, как истинный дворянин, из преданности королю и гордости отказывался выполнять роль соглядатая. Кардинал же считал, что молодому человеку достаточно звания первого шталмейстера, но был вынужден принять решение короля, который ни в чем не мог отказать тому, кого он теперь называл не иначе как «дорогой друг», что из уст монарха для того времени звучало весьма рискованно. Как писал один из современников в письме к Мазарини, «никогда король не испытывал ни к кому более неистовой страсти».
Далее Ришелье получил еще одно доказательство того, что молодой человек перестал быть его молчаливым и послушным инструментом, действующим исключительно в его, кардинала, интересах. Во время распределения церковных приходов кардинал выделил аббату д’Эффиа, младшему брату фаворита, какое-то незначительное аббатство. Подстрекаемый гардеробмейстером, Людовик разгневался и приказал Ришелье определить того, кого он назвал «маленьким кардиналом», в наилучшее из аббатств. Только тогда первый министр понял, что все его труды пошли прахом – он потерял агента влияния, которого так тщательно пестовал и на которого возлагал такие надежды. Но у него хватило хитрости и терпения выжидать два года, когда он смог полностью погубить Сен-Мара, предъявив королю неопровержимые доказательства его предательства. Тем временем Ришелье пытался играть роль посредника между королем и Сен-Маром, которые жаловались ему друг на друга. Король требовал, чтобы Сен-Мар «удовольствовался его ласками и не отягощал его кошелек…» Скаредность Людовика временами переходила все границы. В частности, под его руководством садовники выучились выращивать ранний зеленый горошек, который стоил очень дорого, и король приказывал продавать его на рынке. Однажды некий придворный, желая сделать приятное монарху и не зная, что горошек на рынке происходит из сада короля, купил несколько фунтов и преподнес его Людовику. Тот был на седьмом небе от счастья, заполучив и горошек, и деньги. Еще более показателен другой случай: король отказался принять посвящение ему трагедии «Полиевкт» выдающимся драматургом П. Корнелем, чтобы не платить автору, как того требовал обычай. Например, за посвящение ему пьесы «Цинна» придворный Монторон заплатил сочинителю двести пистолей. Кстати, поскольку все время заниматься охотой было невозможно, а Ришелье взял на себя все заботы по управлению государством, король пристрастился ко всякого рода ручному труду. Кажется, царь Петр Великий овладел 14 ремеслами; биографы Людовика даже затрудняются перечислить все те промыслы, в которых пробовал себя французский монарх. Он сучил нитки, обучался чугунному литью, токарному делу, ковке, чеканке монеты, изготавливал оконные рамы и т. п. Как-то Людовику взбрело на ум освоить ремесло цирюльника, на сей раз каприз монарха испытали в полной мере на собственной шкуре его офицеры. Он сбрил им бороды, оставив на подбородке только маленький клочок волос, который вошел в историю под названием «королевского». Говорили, Людовик затеял эту историю, чтобы позабавить свою платоническую возлюбленную, Мари д’Отфор.
Сохранилось два свидетельства о характере отношений между Людовиком и Сен-Маром. Первое исходит от Фонтрайя, одной из основных действующих пружин заговора Сен-Мара. Как-то он без предупреждения зашел в Сен-Жерменском дворце в комнату Сен-Мара и застал его за тем, что тот с ног до головы растирался жасминовым маслом. Закончив, он растянулся на ложе и сказал: «Вот так будет лучше». У Фонтрайя создалось такое впечатление, будто он готовился к битве. Тут же в дверь постучали, и вошел король.
Второй случай описывает, как во время одной из своих поездок король лег в постель в семь часов. Он был одет весьма легко. Тут же на кровать вскочили два огромных пса, все испачкали и принялись ластиться к его величеству. Он отправил месье Ле Грана раздеваться, и тот появился, «убранный как новобрачная».
– Ложись, ложись, – с нетерпением промолвил король.
Он удовольствовался тем, что прогнал собак и не приказал перестелить постель. Его любимчик еще не улегся, когда он принялся целовать ему руки. В пылу страсти, чувствуя, что компаньон не отвечает ему тем же, а витает где-то в других местах, он допытывался:
– Но, друг мой, что с тобой? Чего ты хочешь? Ты совсем печален. Де Ньер
[29], спроси его, что его сердит? Скажи мне, ты видел ли когда-нибудь такую милость?
Отношения, существовавшие между королем и Сен-Маром в течение этих двух лет, резко отличались от тех, которые можно было ожидать от короля и фаворита. Как писал один из современников, «было замечено, что король любил все то, что ненавидел месье Ле Гран, а месье Ле Гран ненавидел все то, что любил король». Людовику шел сороковой год, он преждевременно состарился из-за болезней, трудов и забот, ему были противны общество и Париж, единственное удовольствие для него составляла охота, чуть-чуть отвлекала музыка. Сен-Мар же был молод и элегантен, излучал неотразимое обаяние, несмотря на свою несколько кукольную красоту. Он любил поэзию Ариосто и Тассо, блистал в парижских салонах, был баловнем женщин. Король был прижимист во всех расходах королевского дома, стол его был скромен, по мнению современников, даже скверен, одежда, темная и непритязательная, нагоняла уныние. Сен-Мар же любил роскошь, великолепное жилье, шикарные кареты, модную одежду, он, в некоторой степени, даже успел стать законодателем моды. Перечень его имущества, найденный в архивах парижского нотариуса, дает представление о роскоши его жилья и гардероба. Сен-Мар вел образ жизни принца, в то время как король дрожал над каждым денье.
Легендарная красотка
Он и женщину себе выбрал самую шикарную и известную: Сен-Мар стал любовником первой куртизанки Парижа Марион Делорм, которая вошла в легенду. Ее жизнь началась вполне обыденно и благопристойно: она была пятым ребенком в семье Жана де Лона, сеньора Делорм, барона де Байе, главного казначея финансов в Шампани. Именно в Шампани Марион провела свое детство в замке Байе. Она с детства отличалась красотой, хорошо пела и играла на средневековой разновидности лютни. Будучи девицей из хорошей семьи и имея приданое в двадцать пять тысяч экю, барышня могла рассчитывать на хорошую партию, но замуж ее не тянуло. Три старшие сестры удачно вышли замуж, и отец решил: если Марион окончательно откажется от брака, отдать ее в монастырь. Она проживала в замке отца, коротая время за рукодельем, игрой на лютне и занятиями каллиграфией и литературой. В этих интеллектуальных упражнениях ее наставлял некий Алэ де Болье, кропавший благочестивые стишки. Он водил знакомство с поэтом Жаном Валле (1599–1673), сеньором Дебарро, сыном члена Государственного совета при Генрихе IV. Жан получил хорошее образование, был назначен советником парламента Парижа, но вышел в отставку и зажил истинным эпикурейцем, предаваясь чревоугодию, любовным похождениям и сочиняя вирши весьма вольного содержания. Марион, в руки которой попали более или менее пристойные стихи Жана, пожелала познакомиться с ним, не подозревая, что имеет дело с одной из самых распутных личностей Парижа. Конечно, его соблазнила красота девицы, она же без памяти влюбилась в него. Марион прятала любовника в том помещении замка, где хранились дрова, приносила ему еду и получила первые уроки любви. Вскоре любовники сбежали в Париж.
