Труп, к которому привязали тяжелые камни, был якобы сброшен в реку Ляйне, где наверняка с ним быстро разделались плотоядные сомы. По другой версии, бездыханное тело замуровали в стенах замка. Неясно было лишь то, кто отдал приказ на убийство. Смерть фон Кёнигсмарка на довольно долгое время стала темой для обсуждения в дипломатических кругах и при европейских дворах. Например, английский посол в Ганновере Джордж Степни писал в своем донесении в Лондон:
«Яд и кинжал здесь дело такое же обычное, как и в Италии. … Возможно, участие в этом деле приняла некая дама (имеется в виду графиня фон Платен), с которой он состоял в очень близких отношениях».
Пропажей графа фон Кёнигсмарка заинтересовался даже французский король Людовик ХIV, брат которого, герцог Орлеанский, напоминаем, был женат на племяннице курфюрстины Софии, принцессе Пфальцской. Его величество попросил невестку выяснить у родственницы обстоятельства этого события, но та получила от тетки весьма невнятный ответ. Кто захочет выносить сор из замка столь родовитой семьи?
Много лет спустя по рукам ходила копия предсмертного признания графини фон Платен, каявшейся в том, что Филипп-Кристоф был убит по ее наущению. Правда, оригинала никто в глаза не видел.
Во время Второй мировой войны Ганновер сильно пострадал от воздушных налетов, эта печальная судьба не обошла стороной и замок Ляйнешлос. При его восстановлении был найден ряд костей от семи разных человек и даже череп, который сочли останками фон Кёнигсмарка. Однако череп оказался женским, а анализ, произведенный намного позднее самыми современными методами в сравнении с данными потомков Кёнигсмарков, проживающих в Англии, дал отрицательный результат. То же самое произошло в 2016 году, когда в замке Ляйнешлос при рытье шахты для установки лифта обнаружили человеческие останки.
София-Доротея узнала об исчезновении своего возлюбленного только тогда, когда был учинен обыск в ее покоях, найдены зашитые в оконные занавеси и спрятанные в коробках для игорных карт письма Кёнигсмарка, а также задержана фрейлейн фон Кнезебек. Предполагалось, что фрейлина выступит в качестве главного свидетеля в уже начатом процессе о разводе. Однако, невзирая на попытки заставить ее дать нужные показания, та непоколебимо отстаивала невиновность своей повелительницы. Нарушение супружеской верности никак не удавалось доказать. Поэтому Элеонора фон Кнезебек безо всякого суда была заключена в государственную тюрьму Шарцфельс в Гарце. Женщина принадлежала к старинному, но захудалому роду; семья всячески пыталась добиться проведения судебного процесса, предлагая даже залог в 100 000 талеров, но эта борьба оказалась безуспешной.
София-Доротея хотела уехать в Целле, но отец отказал ей в убежище, и принцессу поместили в здание управления округа Альден. Здесь с ней во время подготовки бракоразводного процесса обращались как с заключенной. Она не имела права никого принимать и ни с кем советоваться. Ее предположительно невиновный и ничего не подозревающий супруг в ту пору не без приятности проводил время у своей сестры, королевы Пруссии, в Берлине, как сообщала о том курфюрстина София в письме своей племяннице, герцогине Орлеанской:
«Мой сын весьма недурно развлекается у своей сестры, он не знает, что случилось, и будет ошеломлен. Но он должен будет взять себя в руки, как все прочие герои».
Тем временем София-Доротея осознала ошибочность своего поведения и наивно положилась на милость курфюрста. Но она категорически отметала подозрение, что будто бы Кёнигсмарк явился на свидание ночью в ее покои. Принцесса просила о разводе со своим супругом, поскольку не может переносить его. По этому поводу курфюрстина выразилась в своем письме ко все той же герцогине Орлеанской следующим образом:
«Ежели жена не может переносить своего мужа, ей лучше находиться не при нем, чем подле него».
В итоге 24 декабря 1694 года было вынесено решение о разводе. София-Доротея теряла свой титул и ей было воспрещено вступать в повторный брак, видеться с детьми, ее более не поминали в молитвах на территории княжества, а имя удалили из официальных документов. Дабы честь ганноверского дома была спасена, принцесса взяла всю вину на себя, будучи полностью уверена, что после развода может вести частную жизнь.
Это оказалось огромным заблуждением. Без какого бы то ни было решения суда, из чистой мести мужа, в феврале 1695 года она вновь, уже пожизненно, была заключена в замок Альден, располагавшийся на землях герцогства Целле. Отец и свекор поделили между собой пополам затраты на содержание молодой женщины и ее охраны из сорока человек с комендантом во главе. Здесь Софию-Доротею, отныне именуемую «гецогиня Альденская», продержали до самой смерти. Ее существование полностью игнорировалось ганноверским двором. Двенадцатилетний сын и семилетняя дочь так больше и не увидели свою мать. Только после очень длительного срока посещать ее разрешили матери, герцогине Цельской.
Современник писал по этому поводу: «Была ли София-Доротея виновна или нет, не имело значения для ганноверского дома. Они вытянули с нее все, что можно было получить; она родила детей для обеспечения престолонаследия; они прикарманили ее деньги и наследство, на том и конец». Ему вторил английский посланник: «София-Доротея принесла им 50 000 крон посредством продажи ее земель, вдобавок драгоценности, которые они у нее отобрали, а теперь отделались от нее, затрачивая около 800 фунтов, подобно небольшим годовым процентам».
Когда 7 января 1695 года появилось в печати постановление суда о разводе, там не было ни слова о супружеской неверности. Основанием послужило «самовольное оставление супруга и детей». Дело в том, что наличие адюльтерной связи в семье могло помешать Эрнсту-Августу в подтверждении его прав как курфюрста. Многие считали это решение необоснованным и полагали, что принцесса должна воззвать о помощи к императору Священной Римской империи, тогда Леопольду I Габсбургу. Но София-Доротея была лишена этой возможности. Она не имела влиятельных друзей, а письма ее просматривались.
Замок Альден, небольшое строение из красного камня, располагался на берегах реки Аллер, в самой обездоленной части Люнебургского герцогства. Как и полагалось, сооружение с таким гордым названием было окружено крепостным рвом с перекинутым через него подъемным мостом. Никогда не просыхавшая земля в округе наполовину состояла из гравия, и на ней невозможно было возделывать ничего, кроме гречихи, приносящей скудный урожай. В небольшой деревеньке рядом с замком проживали грубые и неотесанные крестьяне, часть которых работала в соляных шахтах – труд, отнюдь не способствовавший смягчению диких местных нравов.
В замке принцессу разместили в двух комнатах с простым дощатым полом, с парой окон в каждой. Обширную столовую узница была вынуждена разделять с офицерами и прислугой. По воскресеньям в сопровождении стражи она посещала службу в деревенской церкви, а с июля 1695 года получила дозволение на ежедневную получасовую прогулку в саду. Позднее ей разрешили выезжать в карете, но только по предписанному маршруту длиной примерно 2 километра. При хорошей погоде София-Доротея нередко часами колесила туда-сюда в открытом ландо, с отчаянием взирая на один и тот же пейзаж: низко нависшие облака, бесконечная равнина, наводящая уныние своей опустошенностью и бесцветностью. Здесь не было ни зарослей можжевельника или вереска, ни валунов, как на севере княжества. Серая стоячая вода в ложбинах, кучки гравия, редкие пучки пожелтевшей травы, где-то на самом горизонте – лесок хилых сосен с искривленными стволиками.
