Таким образом, в Великобританию на коронацию отправился ее сын Георг-Людвиг, взошедший на трон под именем Георга I. С юридической точки зрения, всеми прочно забытая «Альденская принцесса» становилась полноправной королевой, тем более что в глазах многих судебное решение по разводу выглядело весьма сомнительным и не имело никакой силы. Поэтому Георг I усилил охрану в Альдене, дабы София-Доротея не могла сбежать или же быть насильно освобождена. Ходили упорные слухи, что влиятельные представители английской знати все-таки ухитрились проникнуть к узнице в заточение с предложением отстоять ее право на трон, но получили следующий ответ:
– Если я виновна, я недостойна быть вашей королевой; если я невиновна, ваш король недостоин быть моим мужем.
Вместо супруги Георг-Людвиг привез с собой в Лондон Мелюзину фон Шуленбург и свою, так сказать, сводную сестру, дочь графини фон Платен и своего папаши, Софию-Шарлотту, жену ганноверского обер-шталмейстера фон Кильмансегга. Георг-Людвиг всегда поддерживал тесные отношения с ней, а потому англичане приняли ее за вторую любовницу. Обе женщины являли собой престранную пару: высокая и тощая как щепка фон Шуленбург и приземистая и отличавшаяся необыкновенной полнотой фрау фон Кильмансегг. Как писал политик Уолпол, «она обладала гектаром румяных щек, морем двойного подбородка, неотделимого от нижней части тела». По мнению лорда Честерфилда, «обе дамы являли собой удивительное подтверждение дурного вкуса и крепкого желудка короля». Народ дивился уродливости королевских любовниц и немедленно окрестил их «слон и майское дерево». От нового короля подданные также были не в восторге. Современный историк Уилкинс пришел к следующему заключению: «В противоположность своей матери он не обладал образованностью, в противоположность отцу – манерами». Однако же деваться было некуда, и законный наследник при большом стечении падкого на зрелища народа был торжественно коронован под именем Георга I Ганноверского.
Новый король привез с собой также обширную свиту из ганноверских дворян, которых постарался пристроить на хлебные должности. Однако первостепенную заботу он проявил о своей любовнице, графине фон Шуленбург. Сначала новоиспеченный король буквально осыпал ее ирландскими титулами, а затем, освоившись в новом качестве короля, прибавил к ним еще английские – герцогини Кендал, графини Фивершем, баронессы Гластонбери, а в 1723 году по его ходатайству император Священной Римской империи Карл VI Габсбург пожаловал ей титул принцессы Эберштайн. Из этого историки сделали вывод, что, по всей видимости, Георг-Людвиг был тайно обвенчан с Мелюзиной. Фаворитка обладала огромным влиянием, Уолпол писал о ней: «Она была такой же королевой Англии, как и любая другая в истории». Мелюзина прославилась тем, что немилосердно вымогала взятки и занималась всяческими темными делишками, направленными на умножение своего значительного состояния. Разумеется, она с выгодой пристроила всех своих трех дочерей от Георга-Людвига.
Георг I не скрывал того, что не любит ни свое новое королевство, ни новых подданных, и они платили ему той же монетой. Пожалуй, одним из немногих, выигравших от воцарения на троне короля из Ганноверской династии, был опальный герцог Мальборо, тосковавший по неблагодарному отечеству в изгнании в Европе. Георг-Людвиг, некогда сражавшийся под командованием знаменитого полководца в Войне за испанское наследство, вернул его и восстановил в некоторых должностях. Когда Георгу становилось в Лондоне уж совсем тошно, что случалось весьма нередко, он отправлялся в родной Ганновер, проводя там примерно пятую часть всего времени своего правления.
После смерти родителей – отца в 1705 и матери в 1722 году, – София стала богатой женщиной. На смертном одре герцог Цельский пожелал в последний раз увидеть родную дочь, но первый министр, граф Берншторф, заявил, что эта встреча приведет к дипломатическим осложнениям с Ганновером, и, по-видимому, у старика уже не было сил настоять на своем. Кстати, после его смерти ганноверская родня немедленно приказала вдове герцога Элеоноре покинуть дворец в Целле, что та и сделала, без малейших протестов и с большим достоинством удалившись в свое поместье Винхойзер. Мать Софии-Доротеи до последнего вздоха пыталась облегчить участь дочери, даже обращалась к французскому королю Людовику ХIV, который проявил склонность помочь, но поставил условием переход обеих женщин в католическую веру. Элеонора отказалась.
Согласно совместному завещанию родителей, София-Доротея получила большое наследство, поместья Альден, Ретем и Вальсроде, обширные владения во Франции и Целле, большое состояние отца и легендарное собрание драгоценностей матери. Она стала еще больше тратить на благотворительность, чрезвычайно разумно помогая бедным, учредив пенсии челяди родителей, помогая гугенотам, бежавшим из Франции в Нидерланды. Она заново отстроила Альден после пожара, опустошившего деревню.
Дочери Софии-Доротеи, королеве Пруссии, в последние годы все-таки удалось наладить тайную переписку с ней. В 1725 году она приехала в Ганновер повидаться с отцом, уже королем Англии. Мать известили об ее прибытии, и бедная затворница, нарядившаяся еще тщательнее, нежели всегда, тщетно прождала дочь у окна.
После смерти матери она осталась окруженной сплошными врагами. Говорили, что София-Доротея пишет мемуары, однако после ее смерти ничего не было обнаружено. Она теперь находила утешение только в еде и от недостатка движения сильно располнела. В начале 1726 года узница замка Альден перенесла апоплексический удар, в августе того же года слегла с сильными коликами и больше уже не встала с постели. Она отказалась от лечения и приема пищи, отчего сильно исхудала, и скончалась 13 ноября. Вскрытие обнаружило больную печень и в желчном пузыре наличие 60 камней, некоторые из которых перекрыли желчные протоки.
Из Лондона поступил приказ полностью игнорировать смерть Софии-Доротеи, но никаких инструкций по поводу ее похорон дано не было, так что свинцовый гроб поставили в подвал. Дочь усопшей объявила траур при прусском дворе, чем вызвала гнев своего венценосного родителя. Разумеется, при лондонском дворе официально никто и не пикнул про усопшую супругу монарха. Только в «Лондон Газетт» появилось короткое сообщение о смерти «принцессы Альденской». Лишь в январе Георг I повелел похоронить свою бывшую супругу без каких бы то ни было церемоний на деревенском кладбище. Однако Альден заливали проливные дожди, и гроб до мая так и простоял в подвале, присыпанный песком. Лишь в мае его тайно установили ночью рядом с гробами родителей принцессы в склепе городской Мариенкирхе в Целле. Так тихо закончила свою жизнь буквальным образом похороненная заживо королева Великобритании, которую историки называли «бабушкой Европы», ибо она являла собой родоначальницу двух самых крупных королевских домов этого континента, английского и немецкого.
Все свое имущество София-Доротея отказала детям, но Георг I приказал уничтожить завещание и прикарманил наследство сам. Тотчас же после кончины принцессы поползли слухи, что королю не суждено намного пережить свою супругу. Говорили, что перед смертью она написала ему письмо, в котором проклинала Георга-Людвига. Это письмо якобы было подброшено ему в карету, когда король приехал с визитом в Ганновер. В нем София-Доротея будто бы утверждала свою невиновность, обвиняла бывшего мужа в жестокости и грозила судом Божьим. Послание произвело такое сокрушительное впечатление на Георга-Людвига, что 22 июня 1727 года он скончался от удара в Оснабрюке, и поэтому стал единственным королем Великобритании, похороненным не в Англии, а в земле предков. На престол под именем Георга II вступил его сын Георг-Август.
