В результате Фридрих-Людвиг, как следует погуляв в молодости и увеличив население Лондона на пару-тройку побочных детей, женился довольно поздно на выбранной для него родителями семнадцатилетней немецкой принцессе Августе Заксен-Гота-Альтенбургской (1719– 1772). Августа была пятнадцатым ребенком в семье герцога Фридриха II Заксен-Гота-Альтенбургского (всего детей было 18). Нельзя сказать, чтобы она отличалась красотой, но была прелестна своей девичьей свежестью, доброжелательна и добродушна, обладала хорошими манерами. В 1735 году она гостила с матерью в Ганновере, когда туда приехал из Лондона отдохнуть от своих обременительных королевских обязанностей Георг II и сговорился с герцогиней о заключении брака между их детьми. В семейной жизни Августа проявляла полную преданность своему супругу, хотя быстро узнала, что на самом деле принц Уэльский был далек от образа того идеального мужа, которого наивная девушка ожидала обрести в его лице: этот игрок и распутник бездумно продолжал набирать все новые и новые долги. Правда, надев на себя цепи Гименея, принц несколько утихомирился.
Поскольку вокруг молодой пары быстро сплотились оппозиционные силы, рознь между молодоженами и родителями лишь усилилась. Она достигла своего апогея, когда принцессе Августе пришла пора рожать первенца. По традиции это событие должно было совершаться в королевской резиденции Хэмптон-корт, в присутствии деда и бабки новорожденных, ибо в Великобритании еще жива была память о прискорбном инциденте, когда короля Иакова II и его жену Марию-Беатрису обвинили в подмене младенца, будущего претендента на престол, Джеймса Фрэнсиса Эдуарда Стюарта. Это обвинение монаршей чете оказалось невозможно опровергнуть, невзирая на то, что при родах присутствовало множество представителей английской знати. Как известно, Иаков II едва унес ноги из страны, его жену с пятимесячным сыном с трудом вывез во Францию посланный на ее спасение королем Людовиком ХIV граф де Лозен. В королевстве же совершилась так называемая «Славная революция», окончательно закрепившая в стране положение протестантской – англиканской – веры на уровне государственной религии. Когда у жены ночью начались роды, упрямый Фридрих-Людвиг вывез ее из королевской резиденции в Сент-Джеймсский дворец, куда Георг II и его супруга прибыли лишь много позже. Естественно, там никто не ожидал роженицу, вместо простыней ее уложили на накрахмаленную скатерть, и прикрыли второй такой же; во всем дворце нашлось всего с полдюжины свечей, и немногочисленная челядь бестолково металась в кромешной тьме. Только тот факт, что принцесса Августа родила девочку, «жалкую и неприглядную что твой мышонок», лишил царственных родителей и негодующую общественность повода обвинить молодую пару в подмене младенца. Тем не менее им было запрещено проживание в королевских дворцах, и они переехали в частный дом на Лестер-сквер. Впоследствии семья осела на жительство в Кью, на территории бывшего королевского охотничьего домика, где впоследствии самой Августой были значительно расширены знаменитые ныне ботанические сады Кью.
Раздоры в королевской семье все больше и больше способствовали росту ее непопулярности. Каролина Ганноверская еще пользовалась некоторым сочувствием, как «добрая королева», мать девятерых детей и жена гулящего мужа, постоянно изменявшего ей с любовницами, одна из которых, графиня Саффолк, исполняла обязанности камер-фрау его супруги. Когда в 1737 году Каролина в муках умирала от злокачественной опухоли, она выразила пожелание, чтобы овдовевший супруг вступил во второй брак, на что Георг II весьма бестактно заявил:
– К чему, у меня же есть мои любовницы.
Народ, недовольный тем, что король 12 летних сезонов провел в родном Ганновере и в открытую развлекался с фаворитками, ворчал:
– Если королю угодно содержать шлюху, почему бы ему не завести себе английскую и не остаться дома? Их тут полно и стоят дешевле. – Новую династию открыто проклинали, а членов королевской семьи и вовсе крайне непочтительно прозвали «ганноверскими крысами».
Фридрих-Людвиг, в отличие от своих предков, прилагал большие усилия к тому, чтобы стать англичанином. В его семье разговаривали исключительно по-английски, он увлекался такими чисто национальными видами спорта, как крикет и теннис, и заработал репутацию мецената искусств. Фридрих-Людвиг прекрасно играл на скрипке и виолончели, а также увлекался жанром оперы. Оппозиционность принца Уэльского родителям в полной мере проявилась и здесь: он, вместе с группой приверженцев, создал свой оперный театр, так называемый «Театр знати», в противовес «Королевской академии музыки», которой покровительствовала монаршья чета и где царил композитор Гендель. Для управления новым театром был приглашен известный итальянский композитор, капельмейстер и вокальный педагог Никколо Порпора, идейный противник Генделя. Конкуренция обоих мэтров принимала порой гротескные формы: если на королевской сцене ставили оперу Генделя «Ариадна на Крите», Порпора в ответ запускал премьеру своего творения «Ариадна на Наксосе». Не в последнюю очередь вследствие полной неспособности принца к ведению финансовых дел оппозиционный театр быстро обанкротился, несмотря на выступления великолепных итальянских певцов, включая прославленного кастрата Фаринелли.
По слухам, именно последствия увлечения спортом и стали причиной преждевременной смерти Фридриха-Людвига в марте 1751 года. По одной версии, он заболел воспалением легких, слишком разгорячившись после партии в теннис. По другой, принц Уэльский скончался от абсцесса, образовавшегося в том месте, куда его ударил мяч от крикета. Во всяком случае, он безвременно ушел в мир иной, оставив безутешную вдову и девять человек детей. В конце 1751 года опочила младшая сестра Фридриха-Людвига, Луиза (1724–1751), супруга короля Дании и Норвегии Фредерика V. Георг II по этому поводу изрек:
– Сей год был роковым для моей семьи… Я потерял старшего сына – но я рад сему… Теперь ушла Луиза… Я знаю, что не любил своих детей, когда они были маленькими… но теперь я люблю их, как и большинство отцов.
Король назначил наследником престола своего внука Георга, будущего Георга III, а Августе присвоил редкостный титул вдовствующей принцессы Уэльской. Внук стал первым королем из Ганноверской династии, родившимся в Великобритании.
А еще через два месяца после смерти принца Уэльского появился на свет его последний ребенок, дочь, которую нарекли Каролиной-Матильдой. Восприемниками от купели стали ее брат Георг, тетка Каролина и старшая сестра младенца, принцесса Августа. Каролина-Матильда и ее сестры воспитывались вдали от королевского двора со всей его тщетой и интригами и были мало знакомы с реалиями повседневной жизни. Вдовствующая принцесса Августа понимала, что пребывание при дворе, где ее свекор открыто распутничал с любовницами, не научит детей ничему хорошему. Первый портрет Каролины-Матильды изображает ее в виде младенца на коленях матери на огромной картине, представляющей всю семью покойного принца Уэльского. Уже пребывавший в ту пору на небесах отец присутствует там в виде большого портрета в полный рост, висящего на стене зала, в котором расположились позировать художнику его супруга и потомство. Большую часть времени мать с детьми проживала в особняке на Лестер-сквер, а летом переезжала с ними в резиденцию в Кью. К сожалению, все здания, где прошли детство и юность принцессы Каролины-Матильды в Великобритании, давным-давно снесены, и мы не можем даже примерно представить себе, в какой обстановке она росла.
