Было бы совсем не трудно запустить руки ей под пижаму и наполнить ладони мягкой тяжестью груди. Он поднял глаза к ее лицу и увидел, как краснеют ее щеки. Уловил запах крови, бросившейся ей в лицо. Группа АВ.
От голода у него свело живот и по телу разлился жар желания. К счастью, в холодильнике машины Он припас несколько бутылок с искусственной кровью. Они помогут справиться с физической потребностью, но он чувствовал голод и другого свойства — голод, вызванный годами воздержания. Ему не хватало занятий любовью, но это имело более глубокие корни. Ему не хватало удовлетворения и спокойного счастья, что давала эмоциональная связь с любящей женщиной. Из-за Луи эта радость давно стала для него недоступна.
— Только не говорите, что собираетесь провести здесь ночь.
— Но я должен. Охранять вас для меня долг чести.
— Как это романтично, — произнесла Фиделия. — Тебе не кажется?
— Нет. — Хизер ответила ей хмурым взглядом. — Если мне это навязывают.
— Chica
[6]
, он же не пытается тебя соблазнить. Только хочет охранять. — Фиделия взглянула на Жан-Люка, и ее глаза блеснули. — По крайней мере, он так говорит.
Соблазнить ее? Жан-Люк избегал смертных женщин после убийства Клодин в 1832-м. Его честь не позволяла подвергать невинные создания извращенной мести Луи. Но Луи уже считал, что у Жан-Люка роман с Хизер. Главной причины, по которой не стоило поддаваться влечению, не существовало. Эта мысль вспыхнула в сердце желанием и отозвалась в паху.
Но с чего он взял, что она примет его ухаживания? Это из-за него ее жизнь и жизнь ее дочери подвергались опасности. Она скорее наградит его пощечиной, чем уступит страстным поцелуям.
Жан-Люк тяжело вдохнул:
— Уверяю вас, что мои намерения честны.
Хизер фыркнула.
Неужели, она усомнилась в его чести?
— На основании того, что сказала мне Эмма, я пришла к выводу, что тоже подвергаюсь опасности. — Карие глаза Фиделии сверкнули озорством. — Где мой телохранитель? У вас есть нечто вроде… картотеки?
Жан-Люк вытаращил глаза.
— Я могу охранять вас обеих, но если вы предпочитаете иметь личного охранника, я могу пригласить Робби.
— Роберто? — Фиделия взбила свои длинные всклокоченные черные волосы, у корней которых уже, к сожалению, пробивалась седина. — Он такой же, как вы?
— Я… не знаю.
Жан-Люк достал из внутреннего кармана смокинга сотовый телефон.
— Он шотландец и носит килт, — объявила Хизер. — И меч у него больше, чем у Жана.
Что бы это значило? Жан-Люк поймал ее взгляд и замер в середине набора номера.
— Меч, как правило, длиннее рапиры, мадемуазель, но из-за веса делает фехтовальщика более медлительным.
— Медленно не значит плохо. — Она посмотрела на него с безразличием. — Мне нравится, когда медленно.
— Скорость лучше. И не забудьте об опыте и точном расчете. Я чемпион, как вам известно.
— Да. — Хизер зевнула. — Но вы же знаете, как это бывает. Только обделенные утверждают, что размер не имеет значения.
Жан-Люк скрипнул зубами.
— Я ничем не обделен, мадемуазель. И с радостью докажу это. Так медленно, как пожелаете.
Фиделия расхохоталась:
— Если бы только я была лет на двадцать моложе. Ну или на тридцать. Меня не интересуют мечи или мужчины в юбках.
Жан-Люк оторвал глаза от Хизер и сосредоточил взгляд на няньке.
— Так нужен вам Робби или нет?
— Нет, черт побери. Я пошутила. — Фиделия поставила на колени свою огромную сумку и пошарила внутри. — Что мне делать с шотландцем, когда у меня есть этот славный немецкий muchacho
[7]
мистер Глок?
Она вынула револьвер и, любовно погладив, положила рядом с собой на подушку.
Затем вынула второй.
— Еще есть мистер Макаров, из России с любовью. — Она положила пистолет рядом с первым. И еще итальянский любимчик, мистер Беретта.
Жан-Люк сунул телефон назад в карман. На всех пистолетах, как он заметил, стояли затворы.
— Сколько же их у вас?
— По одному на каждого мужа, которых пришлось вытерпеть. По крайней мере эти красавцы не промахиваются. — Рассмеявшись, Фиделия убрала оружие назад в сумку. — Мой любимый, мистер Магнум, у меня наверху, в, Спальне. Для сумки он слишком тяжелый. — Она подмигнула. — Но продолжим о размере…
— Фиделия, мне нужно взять кое-что на кухне. — Хизер позвала ее за собой кивком.
— Ну так ступай и возьми. — Увидев, что Хизер повторила жест головой, приглашая ее пройти следом на кухню, Фиделия сделала большие глаза, — Ладно, давай помогу. — Она встала, прижимая огромную сумку к своей большой груди. — Мы сейчас вернемся, Хуан. Не ходи за нами.
— Конечно.
Он неторопливо поклонился. Хизер отвернулась и пошла по коридору.
Фиделия поковыляла за ней. Обернувшись, она радостно подмигнула ему:
— Уверена, она что-то потеряла. Голову, наверное. Жан-Люк вышел в прихожую, чтобы не выпускать их из виду. Едва качающаяся дверь за ними закрылась, как он с вампирской скоростью выскочил на улицу к своей «БМВ».
Вынул из холодильника бутылку с искусственной кровью и, морщась, выпил. Он терпеть не мог холодную пищу, но в его случае это было лучшим средством. Холодная кровь была для вампира чем-то вроде холодного душа. Самое то, что нужно, потому что ему хотелось не только крови, но большего.
Он окинул взглядом двухэтажный, рамочной конструкции дом. Голубого цвета с белой окантовкой. Теплый и симпатичный. Совсем не похожий на его каменный замок на севере Парижа — безупречный и официальный, холодный как мавзолей. Этот дом, напротив, был полон живых, энергичных людей и выглядел таким… жилым.
Жан-Люк подмечал мельчайшие детали. Пара маленьких, брошенных на крыльце мокрых кроссовок. Торчащее из корзины у камина недовязанное шерстяное одеяло. Продавленные подушки сидений дивана. Вышивка крестом на стене с мольбой к Господу благословить этот дом. Яркие рисунки, очевидно, сотворенные руками дочери Хизер, выставленные с гордостью на каминной полке.
Это был настоящий дом. Настоящая семья. Чего никогда не было у него. Казалось бы, за пять сотен лет он давно мог к этому привыкнуть. Одно он знал точно, что не позволит Луи эту семью разрушить.
Жан-Люк больше всего боялся чувства беспомощности. Во имя счастья Хизер он защитит ее и уничтожит Луи.
Еще раз, окинув взглядом, двор и улицу он вернулся в дом и тихо притворил входную дверь. Обладая сверхтонким вампирским слухом, он уловил, как Фиделия прошептала:
