— Конечно. — Хизер обняла дочь. — Дай поцелую тебя на ночь.
Бетани крепко ее обняла.
— Потом сразу ложись, — продолжила Хизер, прижимая к себе дочь.
— Ладно. — Бетани повернулась к своей новой подруге. — Еще у меня есть кукольный дом.
— Я видела. — Эмма взяла ее за руку и повела наверх. — Он такой большой.
— Там живет семья, — объявила Бетани, осторожно шагая по ступенькам. — Мама с маленькой девочкой.
— Понятно, — пробормотала Эмма.
— Был еще папа, — добавила Бетани, — но мама заставила его уйти.
Хизер поморщилась.
— Ничего страшного, — продолжила Бетани, когда они достигли верха лестницы. — Он живет теперь в гардеробной.
Хизер прикрыла рот, чтобы не застонать.
— Гардеробная слишком хороша для него, — прошептал Жан-Люк.
Она обернулась и обнаружила его за своей спиной. Ее лицо обдало жаром. Она уже смирилась с мыслью, что он будет охранять ее, но испытывала неловкость из-за того, что он узнавал подробности ее личной жизни.
— Может, теперь вы понимаете, почему я не могла у вас остаться. Бетани и так много чего натерпелась за последнее время.
— Как давно вы развелись?
— Чуть больше года официально, но переехали сюда почти два года назад. — Хизер со вздохом направилась к дивану. — У меня тогда умерла мать и оставила мне этот дом. Слава Богу, нам было куда идти. — Она села на диван. — Не всем женщинам так везет.
— Вам не повезло с браком. — Жан-Люк пересек комнату и опустился в кресло.
— Коуди — ничтожество, но я ни о чем не жалею. — Она положила на колени подушку. — У меня есть Бетани.
Ее глаза затуманили слезы, но она переборола их.
Жан-Люк наклонился вперед:
— Вы замечательная мать. Ей повезло, что вы у нее есть.
Какие чудесные слова. Она бы с легкостью влюбилась в такого парня, но она о нем почти ничего не знала.
Хизер глубоко вздохнула.
— И как давно Луи убивает ваших девушек?
— Давно. — Жан-Люк нахмурился. — Но уверяю вас, что не позволю ему тронуть ни вас, ни вашу дочь.
Хмурое выражение его лица вдруг сменилось радостью и облегчением.
— Карта смерти. Конечно, она означает его смерть.
— Прошу прощения?
Он указал на колоду карт Таро:
— Я раскрыл последнюю карту. Это была «Смерть». Я не стал говорить, поскольку не хотел волновать вас.
Хизер рассмеялась:
— Карта смерти меня не испугала бы. Я и сама часто ее вытаскивала за последние два года. На самом деле она означает не смерть, а возрождение. Так смерть моего брака дала мне возможность начать новую жизнь.
— А-а, — протянул он. — Звучит гораздо лучше. Я тоже надеюсь на возрождение.
— В самом деле? — Это показалось странным. Разве он уже не богат и успешен? Но богатство и успех не всегда тождественны счастью. Что карты рассказали о нем? О том, что он одинок. — Если вы сможете избавиться от Луи, то и жизнь ваша вернется в нормальную колею. Вы сможете строить ее заново.
Жан-Луи выпрямил спину.
— Я так далеко не загадываю. Мне жаль, что подверг вас опасности, и теперь моя главная забота — уберечь вас от беды.
— Наверное, это не так уж плохо, что он вернулся. Вы сможете раз и навсегда решить эту проблему, стать свободным и наслаждаться жизнью.
— Вы описываете мне соблазнительную картину будущего; все же я бы с радостью отдал все это, лишь бы вам не угрожала опасность.
У Хизер перехватило дыхание. Какой бескорыстный благородный человек. Он был слишком хорош, чтобы в это можно было поверить. Что там карта «Луна» означает? Обман? Мужчины уже обманывали ее, так что нужно быть осторожной. Но «Луна» могла также означать нечто сверхъестественное. В памяти Хизер всплыла теория о бессмертных. Красивые бессмертные мужчины дерутся на мечах, стараясь снести друг другу головы. Но тогда выходило, что и Луи — бессмертный.
— Вы необычная женщина, — произнес Жан-Люк тихо.
Это воображение у нее было необычное.
— Я совершенно заурядная.
— Нет. Я чувствую… вас раздражает, что я вторгся в ваш дом, но вы не злитесь на меня за то, что подверг вас опасности! Большинство женщин были бы в ярости из-за этого.
— Но источник опасности не вы, а Луи.
— Большинство женщин винили бы меня. — Жан-Люк потер лоб. — И я еще острее переживал бы свою вину. — Но вы относитесь к этому спокойно. Сохраняете позитивный настрой. И смелость.
Его восхитительные комплименты согревали ей сердце.
— На самом деле я всю жизнь была трусихой.
— Я видел сегодня, как вы бросились на Луи. Вы вели себя отважно.
— Я стараюсь измениться к лучшему. После смерти мамы я поняла, что позволила страху взять верх над моей жизнью. Он убил мою мечту. Убил моих родителей. Так что я объявила страху войну.
В его глазах блеснуло — как ей показалось — восхищение.
— Вы боец, и мне это нравится.
Хизер просияла. К этому можно было и впрямь привыкнуть. Коуди всегда унижал ее. Но Жан-Люк был другой. От него исходила спокойная сила. И это притягивало. Она не могла не признать его обаяние. Рядом с Жан-Люком она не испытывала комплекса неполноценности.
— Вы сказали, что страх убил ваших родителей. Разве это возможно?
Ее улыбка погасла.
— Это длинная история.
И болезненная. Но если она расскажет ее Жан-Люку, возможно, и он расскажет ей о себе. Или задремлет убаюканный.
— Я бы хотел ее услышать. — Жан-Люк откинулся на спинку кресла.
Хизер было любопытно увидеть его реакцию. Глубоко вдохнув, она начала:
— Мой отец был шерифом в городе. Он очень хорошо выполнял свою работу, но моя мать всегда боялась, что его убьют, и настойчиво просила его сменить профессию.
— А он? — спросил Жан-Люк с нескрываемым интересом.
— Не бросал. Он хотел приносить пользу. И приносил. — Хизер улыбнулась, вспоминая. — Когда мне было шесть лет, пропал один мальчик. Его пытались разыскать. Поскольку требований о выкупе не поступало, папа решил, что мальчик пошел в лес и заблудился.
— Его нашли?
— Папа организовал людей в поисковые отряды, но успеха это не принесло. Тогда он обратился за помощью к экстрасенсу в соседнем городе. За что его потом склоняли. Некоторое старухи в нашем городе считали Фиделию поклонницей Сатаны, но она помогла отцу найти ребенка.
— Фиделия была экстрасенсом?
— Да. Папа больше не обращался к ней за помощью, но мама хотела найти кого-то, кто дал бы ей спокойствие, которого ей так не хватало. — Хизер откинулась на спинку дивана и, глядя в потолок, вспоминала, как мать таскала ее в старый, покосившийся домишко Фиделии. — Мы ходили к ней каждую неделю, и Фиделия провозглашала, что на следующей неделе с отцом ничего не случится.
