Фил кивнул.
— Нарастающие боли. Вот что он чувствовал. Год стоит боли. Думаю, он должен стать и немного выше.
Хизер хмуро смотрела на мертвое тело.
— А изобретатель этого средства не догадывался о побочных эффектах?
Фил покачал головой:
— Роман не мучился от боли. Но ему уже было под тридцать. Тело зрелого мужчины, очевидно, не подвергалось такому шоку.
— Роман сам принимал препарат?
— Да. Когда родился его сын, он принимал его целую неделю, чтобы помогать жене с младенцем. Но когда у него поседели волосы, они поняли, что происходит.
Хизер поднялась на ноги.
— Думаю, что Йену не стоит больше принимать препарат. Наверняка найдутся женщины-вампиры, которые поймут его проблему и примут его таким, какой он есть.
Фил тоже встал.
— Не знаю, но думаю, что решать ему.
Хизер была с ним не согласна и решила, что поговорит на эту тему с Жан-Люком. Сразу, как только вернет купленную им одежду. Вот незадача, ведь она собралась с ним вообще не встречаться.
— Мы не можем оставить его здесь, на холодном каменном полу.
Голубые глаза Фила весело сверкнули.
— Поверьте, он ничего не ощущает.
— Но выглядит каким-то неустроенным.
Хизер нашла на полках два рулона теплой фланели, подложила один Йену под голову вместо подушки и, размотав второй, укрыла как одеялом.
Потом они сделали перерыв для ужина. Хизер позвонила в страховую компанию, чтобы провели инспекцию ее дома, и сделала звонок руководительнице драматического кружка гваделупской средней школы. Лиз Шуман с радостью согласилась одолжить ей подиум и принять участие в показе одного из платьев. Лиз обещала попросить своего нового друга доставить подиум к концу недели, а Хизер взамен обещал дать ему несколько билетов на шоу.
После ужина они вернулись в студию, где на полу лежал Йен. Закончив шить первое платье, Хизер взглянула на часы. Семь тридцать. Скоро сядет солнце. Безмолвно помолилась за Йена, чтобы проснулся здоровым, и в тревоге покачала головой. Это все же случилось. Она больше не могла воспринимать вампиров как монстров.
Их мир ее притягивал.
Жан-Люк проснулся, как обычно, от электризующего толчка, который сотрясал его тело и запускал работу сердца. Он быстро принял душ и позавтракал. Надел серые слаксы и бордовую рубашку-поло — привычную одежду для будничной ночи. Нужно было срочно убедиться, что в течение дня ничего дурного не случилось. Как дела у Хизер? И как чувствует себя Йен после дня бодрствования?
В душе Жан-Люка теплилась надежда, что Хизер уже не будет смотреть на него, как прошлой ночью, с ужасом и неприязнью. Он должен во что бы то ни стало вернуть ее расположение.
Первым делом Жан-Люк отправился на кухню, но Хизер с семьей там не оказалось. Он вышел из комнаты и увидел Фиделию. Она вела Бетани к лестнице.
— О, Жан-Люк! — Женщина широко улыбнулась. — Спасибо за чудесные подарки.
Она прижала к груди коробку с картами таро.
— Я люблю свою новую куклу. — Бетани подняла ее повыше, чтобы он мог увидеть. — Ее зовут принцесса Кэтрин.
— Прекрасно. — Значит, его заказ, сделанный воскресной ночью, прибыл. — А где твоя мамочка?
Бетани указала на коридор.
— Они в студии. — Фиделия понизила голос. — Ждут пробуждения Йена.
У Жан-Люка замерло сердце.
— Он не… бодрствует?
— Он слишком много спит, — хихикнула Бетани.
Фиделия поморщилась.
— Идем, малышка. Тебе нужно искупаться.
Она торопливо повела Бетани наверх.
Жан-Люк устремился к студии и остановился на пороге.
Хизер стояла перед Йеном на коленях с собравшимися вокруг Робби, Финеасом и Филом. При его появлении она подняла глаза. Его сердце встрепенулось. Ее взгляд больше не источал отвращение, но был полон боли.
— Мне нужно переговорить с тобой. — Она поднялась на ноги и отошла в сторону — очевидно, чтобы их не могли услышать. Она еще не знала, что в этом не было смысла, потому что вампиры обладали сверхтонким слухом. — Как мог ты позволить ему пойти на такой риск?
— Я был против, — ответил Жан-Люк спокойно. — Но все же не смог заставить его отказаться от этой идеи. Это был его выбор.
— А что, если он убил себя? И все только ради того, чтобы получить шанс встретить настоящую любовь. — Хизер вытерла глаза. — Это так печально.
— Благородный человек пожертвует всем ради настоящей любви.
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами.
— Когда Роман принимал средство, он тоже поздно просыпался. — Жан-Люк повернулся к Йену: — Думаю, он проснется.
В ожидании они замолчали.
Робби бросил взгляд на Финеаса:
— Иди посмотри, как там Фиделия и малышка. Мы дадим тебе знать, как здесь обстоят дела.
— Хорошо. — Финеас нехотя вышел из комнаты.
— Твой рабочий день закончился, парень, — сказал Роберт Филу. — Тебе нет нужды здесь оставаться.
— Я все же останусь. — Фил сложил на груди руки.
Хизер глубоко вдохнула.
— Мы получили бандероли, которые ты заказал.
Жан-Люк посмотрел на нее.
— Тебе понравилось платье?
— Оно прелестное. — Избегая его взгляда, Хизер не поднимала глаз. — Но я не могу его принять.
— Почему?
Она как будто за что-то его наказывала.
— Я не хочу… быть тебе обязанной. Ты и без того дал мне отличную работу и безопасное место для проживания.
— Ты спасла мне жизнь, Хизер. И я в долгу перед тобой.
— О, я уверена, что ты смог бы справиться с Луи и без меня. — Она сделала неопределенный жест рукой. — Ты же чемпион Европы по фехтованию.
— У меня, если помнишь, не было оружия.
Хизер повернула к нему мрачное лицо.
— Я абсолютно убеждена, что ты мог справиться с ним и без моей помощи.
— Merci. Но тебя, похоже, это раздражает.
Хизер сложила на груди руки.
— Все же я не могу оставить себе платье и другие… вещи.
— Ты это о бюстгальтерах?
Он подошел ближе.
— Разве там был не один?
— Три бюстгальтера и трое трусиков. — Жан-Люк пробежал глазами по ее фигуре. — Я очень старался угадать размер.
Щеки ее вспыхнули.
— Все это возвратится назад.
— Не возвратится. — Хизер открыла рот, чтобы возразить, но он не позволил, продолжив: — Это из-за меня ты и твоя семья подверглись опасности. Из-за меня нанесен ущерб твоему дому. В доме, наверное, все покрыто сажей и копотью, так что потребуется ремонт. Я должен тебе целое состояние. И те несколько вещей не окупают и малой толики того, что я должен. Это я в долгу перед тобой.
