Американский философ Дэниел Деннет в этом смысле очень буквален. Я одновременно восхищен и напуган сочиненной им в следующем фрагменте па-родией на винную дегустацию:
Могут ли братья Галло заменить своих людей, винных дегустаторов, машиной? <…> Залейте об-разец в воронку и через несколько минут или ча-сов система выдаст на печать результаты химиче-ского анализа вместе с комментарием: «яркий и бархатистый пино, хотя и не достаточно устойчивый» — или с какими-то еще подобными словами <…> но, конечно, [обратите внимание на сарказм Деннета] независимо от того, насколько «чувствительной» или «разборчивой» становится та-кая система, у нее никогда не будет возможности получить то и на-слаждаться тем, что получаем и чем наслаждаем-ся мы, когда пробуем вино: качества (qualia) из опыта сознания… Если вы согласны с данной ин-туицией, значит, вы верите, что существуют каче-ства (qualia) в том смысле, в котором я собираюсь их упразднить (28).
Подводя итог, скажем, что Деннет полагает, будто его «химический анализ» буквально и адекватно отражает вино, хотя его воображаемая машина также добавит свои саркастичные поэтические комментарии в адрес читателей, не согласных с его взглядами. Тем не менее, считает он, нет какого-то особого, свойственного человеческому сознанию, опыта вина, который требовал бы расплыв-чатого образного описания яркого и бархатистого пино. ООО полагает, что Деннет здесь неправ, и не только в том очевидном смысле, что ощущаемый людьми вкус вина сопротив-ляется любому точному, буквальному описанию. На-против, ООО утверждает, что буквальный язык всегда есть чрезмерное упрощение, так как он описывает вещи в терминах определенных буквальных свойств, при том что объек-ты никогда не являются всего лишь пучками букваль-ных свойств (несмотря на противоположное мнение Юма). Дело не только в том, что химический анализ ви-на не соответствует человеческому опыту дегу-стации, но и в том, что он не соответствует да-же химикофизической структуре вина. Это может показаться по-разительным утверждением, так как естественные нау-ки, подобно церкви в Средние века, в нашу эпоху обыч-но играют роль высшего апелляционного суда. Данный антибуквалистский тезис я буду отстаивать на протя-жении всей книги. В этом мне помогут философские труды Хайдеггера. Он также отдает приоритет поэтиче-скому, а не буквальному языку — хотя, по общему при-знанию, делает он это, порой срываясь в шварцвальдский крестьянский китч, а его выпады против науки часто попахивают не-нужным экстремизмом (29). Таким образом, я буду рас-суждать иначе, чем Хайдеггер, хотя и соглашаясь с основной линией его аргументации: реальность вещей всегда изъята или скрыта, а не доступна на-прямую, и поэтому любая попытка понять эту реальность прямым и буквальным языком неизбежно завершится осечкой.
В некотором смысле Хайдеггер просто развивает ста-ринный тезис из «Метафизики» Аристотеля о невозмож-ности дать определение отдельной вещи, так как вещи всегда конкретны, а определения состоят из универса-лий (30).
Против физикализма, меньшиз-ма, антификционализма и буква-лизма
Но не одно лишь естествознание лелеет в себе несо-стоятельные амбиции на потенциальную роль теории всего. Экономика постоянно претендовала на то, что-бы стать Суперменом социальных наук, чем навлекла на себя массу профессионального недовольства. Но заметьте, что если бы даже можно было поместить всю науку об обществе под зонтик экономики, то, очевидно, экономист все же не смог бы объяснить формиро-вание звезд или роль ДНК в эволюции микроорга-низмов. Это оставляет экономиста далеко позади даже физика, ко-торый, по крайней мере, может надавить на то (хотя мы уже видели, как это не работает), что без физической материи не было бы никакой экономики. Также и психоанализ иногда считал себя властителем наук о человеке, по-скольку объяснял скрытую часть человеческих мыслей и действий не хуже видимой. Но здесь опять, несмотря на мое чрезвычайное восхищение прозрениями Фрейда, Лакана и множества их коллег, психоанализ не может продви-нуть нас сильно дальше сферы человеческой культуры, оставляя неодушевленный мир в основном нетрону-тым.
Единственный путь заявить какую-либо гуманитарную науку в качестве теории всего — это принять социаль-ный конструктивизм и попытаться свести естествозна-ние к его социолингвистическим аспектам или к какому-нибудь виду борьбы за власть. Однако данный тип сильного соци-ального конструктивизма уже угасает, и нет никаких при-чин оплакивать его уход.
Во всяком случае, занимаясь разбором проблем с притязаниями Брауни на то, что теория струн может быть теорией всего, мы выяснили, чего настоящей тео-рии всего следует избегать. К четырем главным ловуш-кам, поджидающим такую теорию, относятся: физика-лизм, «меньшизм», антификционализми буквализм. Главной сильной стороной ООО является неукос-нительное избегание ею этих интеллектуальных токсинов. Для объектно-ориентированного мысли-теля физические объекты — это всего лишь один из видов объектов среди прочих, и поэтому мы не должны поспешно пре-зирать или «элиминировать» те из них, что не очень хорошо вписы-ваются в жесткое материалистическое мировоззрение.
Философия — не более служанка материализма, чем религии. Против «меньшизма» объектно-ориентированная мысль выдвигает аргумент, глася-щий, что масштабы существования объектов различны и многочисленны: сюда относятся и электрон, и моле-кула, и Голландская Ост- Индская компания, и галакти-ка. Сам факт сложности и величины не делает нечто менее реальным по срав-нению с составляющими его частями. Далее, мы не должны поспешно изгонять из окружающей нас жизни вымышленные объекты, поскольку любая фило-софия, достойная этого имени, должна уметь ска-зать нечто позитивное и о подобных видах бытия. И помните, что «вымышленными» (fictional) я считаю не только пер-сонажей вроде Шерлока Холмса или Эммы Вудхаус, но также обычные дома или молотки. Нам кажется, что мы имеем с ними дело напрямую, но воспринимаем мы их в виде упрощенных моделей реальных домов и молотков, к которым никогда не получим прямого доступа. И нако-нец, ООО выступает с антибуквалистских позиций, по-скольку любое буквальное описание, буквальное восприятие или буквальное причинное взаимодействие с вещью дают нам эту вещь не напрямую, а лишь ее перевод. Следовательно, непрямые или косвенные средства доступа к реальности в какой-то мере являются более разумными способами, чем любое количество буквальной информации о ней.
Повторяю, мы настаиваем на том, что теория всего должна избегать физикализма, «меньшизма» и буква-лизма, принимая в то же время фикционализм. Таким образом, разве не запускаем мы предприятие столь же высоко-мерное, как и то, что было ранее подвергнуто нами кри-тике? Нет, и по той же причине, по какой глобус ничуть не «высокомернее» карты. Картографы могут гор-диться деталями, точностью и ясностью своих ко-нечных продуктов, понимая при этом, что глобус лучше показы-вает взаимосвязь множества различных локальных карт. Стоит, пожалуй, расширить эту аналогию, поскольку ООО предлагает не только глобус, но и модель реальных и вымышленных вселенных. «Абстрактно сформулиро-ванная цель философии, — говорит американский фи-лософ Уилфрид Селларс, — состоит в том, чтобы по-нять, как вещи в самом широком смысле этого слова связаны друг с другом в самом широком смысле этого слова» (31). Мы можем временно принять это определе-ние с той оговоркой, что философия для ООО это больше про то, как вещи не связаны друг с другом в самом широком смысле этого слова, но сохраняют некото-рую степень автономии, несмотря на свои взаимоотношения.
