Лишь около десяти вечера, когда укладывала малышку на ночной сон, я услышала, как внизу хлопнула дверь. Видимо Энтони вернулся только сейчас.
Засыпала Хло плохо: крутилась, хныкала, но, в какой-то момент, повернулась на бок и в одно мгновение отключилась.
Это сразу меня смутило, слишком не похоже вышло на ее обычный отход ко сну. Некоторое время постояв над кроваткой, я, на всякий случай, пощупала лоб рукой. Не знаю, что я хотела ощутить таким образом, не имея соответствующего опыта, но температура на ощупь показалась вполне нормальной…
Решив не спускаться вниз, и что сегодня зануда-ковбой вполне может обойтись без моего “спокойной ночи”, я отправилась к себе.
Внутри меня жила обида на него за дневной разговор. Конечно же, он был в своем праве меня отчитывать за грубость в адрес другого работника. Его дом – его правила. Вот только, чисто интуитивно, я понимала, что такое предвзятое отношение ко мне – это следствие моего первого явления на ферму, точнее внешнего вида.
Я вдруг отчётливо осознала, что для местных я эдакая Пуся, только в человеческой шкуре. Смешная из-за неуместных рюш, бантов и шмоток, и в то же время привлекающая внимание своей нелепостью. Для полного соответствия оставалось только выяснить и подтвердить, что я мужчина.
И даже нормальная одежда, в которой я теперь ходила, не особо изменит выводы насчет меня.
С этой мыслью я и провалилась в сон без сновидений, слишком велика оказалась усталость в последние дни.
В себя я приходила рывками. Кто-то слюнявил мне лицо, тихонечко поскуливал на ухо и тянул за ночнушку.
Не сразу, но я поняла, что это Пуся, которому какого-то черта не спалось ночью.
– Ты с ума сошел? – пробормотала я, когда собака в очередной раз запрыгнула с пола на кровать, принялась облизывать мне руки и тащить куда-то за сорочку. – Есть, что ли, хочешь?
В ответ лишь очередной скулеж.
– До утра потерпишь, – отмахнулась я, спуская пса вниз. – Иди уже!
И едва я успела глаза прикрыть, как новая порция облизываний накрыла мое лицо.
– Да, что тебе надо-то? Свинья ты, а не собака, Пуся! Ты время хоть видел? Скоро Хлоя проснется…
При звуке имени малышки скулеж стал особо заливистливым. Сердце беспокойно ёкнуло, и я рывком открыла глаза, мгновенно просыпаясь.
На экране электронных часов светилось семь утра. Время, к которому девчушка уже несколько раз ела из бутылочки. Да и Пуся тянул меня отнюдь не на кухню, как я подумала вначале, а в спальню моей подопечной.
В детскую я влетела подобно метеору, бросилась к кровати, коснулась крошечной девчонки и тут же одернула руку. Мне показалось, меня жаром опалило.
Хотя вру, конечно. Но, контраст между обычной температурой тела и тем, что я ощутила сейчас, был слишком различим. Хлоя напоминала маленький радиатор. Она металась в лихорадке, покрылась испариной и теперь тихо постанывала.
Мое сердце пропустило удар, а уже в следующий миг я, с ребенком на руках, колотила ногами в дверь Хоупа.
– Открывайте, слышите! – кричала я, а когда дверь распахнулась, увидела взбешенного моим поведением мужчину.
Но, его первая фраза потонула в неизвестности, стоило ему только взглянуть на перепуганную меня и мокрую от пота Хлою.
– Что с ней? – ещё плохо осознавая, спросил он.
– Не знаю. Лихорадка и… – в этот момент кроху затрясло в приступе кашля, и я дополнила: – Похоже, она подхватила заразу от Карлоса.
Тони силком забрал у меня ребенка из рук. Вид у него сделался сконфуженный и растерянный.
– Нужно позвонить Джессике, – наконец произнес он. – Она врач и …
– Ветеринар! – одернула я. – А нужен педиатр. В доме есть детские жаропонижающие? Необходимо сбить жар и тут же срочно ехать в город.
В подтверждении моих слов, малышка захныкала. У нее явно болело горло и, в довершении всего, начало закладывать крошечный носик. Слава Богу, что в холодильнике на кухне нашлись свечи, которые прописывал Хлое при температуре доктор, когда у той прорезывались первые зубы.
А у меня в душе все сжималось от осознания, что я совершенно не представляю, как ей помочь.
Вот она тут, такая маленькая и крошечная, страдает на равных с тем взрослым мексиканцем, который неосторожно кашлянув, заразил ее.
– Жар вот-вот спадет, – пробормотал Тони. – Я возьму ее документы, и мы выезжаем к доктору.
Мне оставалось только кивнуть. Переодеть малышку в сухую одежду, петь ей любимые рок баллады, успокаивая, и молиться про себя, чтобы все обошлось.
Глава 10
/Тони/
Я конченный идиот… других слов и подобрать не мог.
Потому, что когда Элеонора, колотила ногами мне в дверь, требуя открыть, я хотел убить эту несносную няню, но, стоило увидеть мокрую от испарины Хлою, – уже себя.
До меня почти сразу дошло, что малышка заболела, подхватила чёртову простуду от Карлоса, а я еще имел совесть утром отчитать Элеонору за то, что она предупреждала о подобном исходе.
И теперь внутри меня грызлись два чувства: вина за собственную недальновидность и обязанность извиниться перед Элли. Хорошо еще, что теперь она промолчала и не выпячивала свою правоту вездесущим женским: “Ну, я же говорила”,
Как же я оказался не прав.
Я, и вправду, был уверен, что Хлоя крепкая малышка, и какой-то простудой с одного чиха ее не сморить, но ошибся. Слишком безответственно отнёсся к произошедшему. В тот момент меня больше заботила няня, вошедшая на кухню в нормальной одежде.
После пьяного разговора на кухне, она казалась мне простой, домашней и вполне себе скромной. Девушка так бережно усадила Хлою на стульчик, чмокнула в нос, что я невольно залюбовался, а потом явился Карлос, и она раскрыла свой рот, нагрубив ему.
И я опять вспомнил, что передо мной городская Барби, помешанная на брендовом шмотье и деньгах. Потому и высказал ей позже все, что думаю о ее хамстве в адрес Карлоса, да и собаке, в частности.
И да, я идиот.
Потому что, даже если Элли – Барби, то отнюдь не тупая и ее нужно слушать и слышать, ведь сказала она правильную вещь. Карлоса, едва он только прокашлялся в первый раз, нужно было отправлять восвояси. Я же, пока Элли и Хлоя сбежали на улицу, накормил его завтраком, поговорил о сломанном комбайне, и только спустя полчаса отправил лечиться домой.
Теперь же придется лечить Хлою…
Мы мчали в Уичито. Племянница лежала в детском кресле и изредка вздрагивала, из-за заложенности носа дышалось ей плохо. Только Элеонора продолжала тихонечко петь и поглаживать ее по голове, успокаивая.
– Думаю, в больнице нас примут, – сообщил я, заворачивая к городской лечебнице. – Час ранний, обычных врачей еще нет на месте.
