– Ну должен же хоть кто-то заменить мать твоей дочери! – прорычал я в трубку, надеясь хоть этим достучаться до сестры.
Нет! Ноль реакции, она лишь продиктовала адрес места, где состоится репетиция.
Я бросил трубку на рычажки и понял, что настроение безнадежно испорчено. Эх, а утро так прекрасно начиналось!
Выйдя на улицу, я подошел к Элли и Хло, с которыми пообещал погулять, и был вынужден произнести:
– Планы изменились. Компанию составить в прогулке не смогу, мне срочно нужно поехать в город.
На лице Элли мелькнуло беспокойство:
– Что-то серьезное?
– Это как посмотреть, – пространно ответил я. – Нужно встретиться с юристом, хочу подготовить бумаги, которые должна подписать Мария, и отказаться от Хлои.
Лицо няни залилось мертвенной бледностью.
– А она подпишет? – снизив голос, будто боясь, что, услышав, Хлоя поймет смысл сказанного.
– Пусть только попробует этого не сделать, – мои пальцы невольно сжались в кулаки. – Я вернусь после обеда, и мы уже все вместе отправимся к моей сестре и ее жениху на репетицию свадьбы. Они настойчиво приглашали.
– Верх наглости, – вырвалось у Элли, и я был с ней полностью согласен.
Как и обещал, после обеда я вернулся на ферму. Хлоя и Элли ждали меня на кухне. Девочка, наряженная в яркое платье с кружавчиками и двумя хвостиками из трех волосинок, напоминала крошечного ангелочка. Глядя на нее сейчас, я не понимал, как родная мать может от нее отказаться. В голове не укладывалось.
Элли наблюдала за Хлоей со стороны, сидя в кресле и не спуская зоркого глаза, чтобы шустрая малышня ничего не натворила.
– Я взяла на себя смелость ее немного нарядить, – рассказала она. – Пусть и репетиция, но все же свадьбы. Будет некрасиво, если вы приедете, как бедные родственники, в обычном…
Сама няня надела строгое платье-карандаш и черные туфли. Когда она встала с кресла и выпрямилась в полный рост, погода внутри души неуловимо потеплела на десяток градусов.
Элли выглядела сдержанно и элегантно, но, при этом, не строго, как заумная Мэри Поппинс. Скорее, она походила на сексуальную Викторию Бекхэм, впрочем, даже красивее. Намного, красивее.
– Тебе очень идет это платье, – признался я и насладился нежным румянцем на ее щеках. – И да, ты совершенно права. Не стоит изображать из себя скорбных родственников. Мы не такие!
И я тоже ушел переодеваться. Фрака и смокинга в шкафу у меня, конечно же, не нашлось, но вполне приличный выходной костюм я отыскал. А затем долго мучился, пытаясь завязать галстук, но у меня никогда не выходило. Еще со времен университета…
Спустившись вниз, я еще раз оглядел своих девочек. Хлою, ползающую по полу за Пусей, Элли, складывающую в большую сумку целую армию детских принадлежностей для выхода в свет с ребенком: несколько памперсов, влажные салфетки, питание, запасная одежда. Девушка подняла на меня взгляд, замерла на мгновение и спросила:
– Позволишь?
Не сразу поняв, о чем она, я кивнул. Элеонора отложила свои сборы, подошла ко мне на расстояние ладони и нерешительно коснулась узла галстука. Очень ловко она распустила его и перевязала заново. Взглянув в зеркало, висящее на стене, с удивлением разглядел образцово-показательный виндзорский узел.
– Ничего себе! Где научилась?
– Редактор газеты, где я работала, не умел, вот я иногда и помогала, – она внезапно осеклась и умолкла.
– Газеты? – переспросил я. – У тебя в биографии ничего не было сказано о газете.
– Не обращай внимания, – отмахнулась она, тут же возвращаясь обратно к сбору сумки. – Это было маленькое издательство в годы обучения в колледже. Ничего серьезного. Не сложилось у меня с журналистикой.
Она как-то натянуто рассмеялась, я же невольно насторожился. Было видно, что про газету Элли оговорилась совершенно случайно, другой вопрос, почему так поспешно свернула тему. Разве есть в этом что-то постыдное? Если только уточнение про редактора… Могли ли быть у них отношения? Элли ведь не уточнила возраст мужчины, зато рассказала про галстук.
А кому обычно женщины завязывают галстуки? Мужчинам, которые уходят от них утром. В этот момент я испытал необъяснимый приступ ревности к неизвестному и, скорее всего, давно забытому начальнику Элли. Просто всегда немного неприятно осознавать, что у женщины кто-то еще был до тебя.
– Поехали, – произнес я, мысленно ругая себя за недостойные мысли.
Да какая разница, кто был раньше. Сейчас же она здесь и у нас, пусть и медленно, но что-то складывается.
Через час мы доехали до места проведения будущей церемонии. И пускай сегодня была только репетиция, у меня зубы сводило от того размаха, с которым все организовала сестренка. Живописное место на берегу реки Арканзас: резной алтарь, увитый цветами, белоснежные ленты, десятки столиков, пока еще без скатертей и букетов, но я был уверен, к свадьбе здесь все украсят. Ральф, явно, не жалел денег на любые желания Марии. Когда мы прибыли, она как раз о громко беседовала с девушкой-организатором:
– Никаких роз, только белые лилии, – Мария была решительно в своих требованиях. – И никакого красного цвета. Ненавижу красный!
Девушка записывала все в блокнот и, судя по усталому виду, это был далеко не первый и не последний пункт бесконечных требований.
– Я хочу, чтобы наш с Ральфом день был идеальным, – подытожила сестра и, наконец, заприметила меня, стоящего метрах в десяти.
Ее жених тоже обернулся, с искренней улыбкой поспешил поприветствовать и пожать мою руку.
И как этого человека только угораздило связаться с моей сестрой. Меня так и подмывало рассказать ему правду, но один взгляд на Марию, поглаживающую еще не выросший живот, заставлял держать язык за зубами.
– Не хотите обнять племянницу? – раздался голос Элли за моей спиной. На Марию она смотрела с плохо прикрытой неприязнью, а вот Хлоя, будто что-то ощущая, потянула ручки к настоящей матери.
Даже мое сердце защемило от этого зрелища, Мария же отшатнулась от ребенка, словно от горящего факела:
– Я бы с радостью взяла ее на ручки. Но мой врач, запретил поднимать тяжести в связи с угрозой.
Ральф тяжело вздохнул и подтвердил:
– Да, доктор посоветовала быть осторожными. У Марии обнаружились кое-какие проблемы, но все будет хорошо если она будет придерживаться рекомендаций.
Ну, еще бы! Так и хотелось высказать, что проблемы абсолютно не удивительны в ее случае, но в этот момент пришел пастор и началась репетиция.
Совершенно неизвестная мне девушка играла подружку невесты. Своих настоящих подруг Мария видимо не позвала специально, мало ли что ляпнут о прошлом “милой невесты”. Шафер со стороны жениха был тоже не особенно многословен, но серьезное выражение лица сохранял от начала и до конца. Ральф светился не хуже рождественской гирлянды, а в минуты перерыва пару раз напоминал Марии, что их свадьба будет самой идеальной, а, главное, его родители, которые прилетят на церемонию, уже соскучились по их будущей невестке и приготовили в подарок что-то особенное...
