Глава 17
/Энтони Хоуп/
Меня сложно вывести из себя. Действительно, сложно. Еще друзья по универу говорили, что проще медведя среди зимы разбудить, и потом снова спать уложить, чем меня довести до белого каления. Но сейчас я был в шаге от этого, и уже с трудом справлялся с раздражением.
Джессика достала. Вот так вот, откровенно и без прикрас. Сколько можно мутить воду, когда тебе и так все в лицо сказали?
— Ну, я тебя внимательно слушаю. Как понимаю, ты не про коров приехала со мной беседовать.
— Верно. О твоей... няне, — она почти выплюнула эти слова, а глаза горели такой неподдельной ненавистью, что я даже поежился. Вот же… бабы, а?!
— Опять? — я досадливо дернул уголком рта, и поднял руку. — Джесс, давай не будем? В конце концов, это уже даже не смешно…
— Я и не веселюсь, — она не выдержала и немного повысила голос. — Слушай, я серьезно! Ты просто не все про нее знаешь!
— Я знаю все, что нужно мужчине знать о своей женщине.
Джессика дернулась как от удара, а я вдруг и правда понял, что воспринимаю Элеонору именно как свою женщину. Я воспринимал ее так ночью, когда сносил последние запреты и стеснительность ураганом страсти, воспринимал утром, когда проснулся и ощутил рядом нежное, желанное тело… и это чувство не покидало меня днем, когда я считал часы до возвращения домой, где смогу обнять ее. А ночью вновь повторить все то, что рисовало воображение.
— Тогда вопрос, дорогой мой друг, а что ты вообще знаешь о своей девушке? — едко спросила Джессика, скрещивая руки на груди. — Например, быть может ты в курсе того, что она в розыске?
Я даже вскинул брови, глядя на подругу детства со здоровым недоумением. Настолько креативной сказочки я от нее не ожидал…
— Ты ничего не путаешь? — пока еще вежливо поинтересовался я.
— Мне сегодня позвонили из ФБР, — Джессика буквально лучилась гордостью от своей гражданской сознательности. — Сообщили, что увидели фото с родео в чьем-то инстаграме, а женщина на нем очень похожа на мошенницу и воровку Клару Кант. Она втиралась в доверие к одиноким пожилым людям, и наводила на их дома грабителей. Недавно взяли ее подельников, но ей удалось скрыться, потому ищут. Мне позвонили из-за того, что ты мой сосед и я, как ветеринар, часто езжу по всей области и могла ее увидеть. Тони, ты понимаешь? Это и есть твоя Элеонора! Она хитрая, опасная, изворотливая, и может прикинуться кем угодно! Мы обязаны донести в полицию, это наш гражданский долг!
Я смотрел на девушку, и в голове была такая звенящая пустота, что даже эхо гуляло. Я многого ожидал от Джесс, но мне всегда казалось, что для такой ерунды она была слишком разумна.
— Ты совсем с ума сошла? Действительно, Джесс, всему должен быть свой предел! Я много тебе спускал из-за нашей дружбы, но то, что ты сейчас творишь – недопустимо! Ну и вообще, я бы никогда не подпустил к Хлое непроверенного человека без рекомендаций, — с трудом удерживаясь от ругательств, я развернулся и кивнул на ее машину. — Уезжай!
– Ты не понимаешь! – Джессика, словно в тормоза, уперлась пятками в землю и всеми силами пыталась остаться. – Она и тебя обворует, когда ей надоест здесь прятаться! Сам подумай, ну зачем такой, как она, переться в нашу глушь?!
– Потому что она нашла здесь работу няни! – процедил я, чувствуя себя персонажем фильма, в котором два брата не могли выселить мышь из дома. Вот Джес сейчас была той самой мышью.
Ее прогоняешь, а она мало того, что не уходит, так еще и гадит назло. Я в красках представил, сколько всего она могла наболтать ФБР, и что теперь, наверняка, кто-нибудь из них приедет проверять. Обиженные женщины – самое страшное, что может случиться в жизни мужчины.
Если та же Лора обладала взрывным характером, но быстро остывала, да и, вообще, уже, наверняка, полностью переключилась на Пола, то Джесс… Джесс сама себя загнала на край пропасти, под названием “отчаяние”, и творила, не пойми что.
– Ты можешь мне не верить, – вдруг прошипела она. – Но, когда за ней явятся и застегнут на руках браслеты, ты вспомнишь о моих словах и приедешь извиняться!
Все. Последняя капля. Мне не хотелось ей ничего говорить, но довела.
– Вначале дождусь твоих извинений за вранье про пожар!
Джесс замерла и щеки вспыхнули алым.
– Мы уже все решили со страховой… – начала она, но я перебил.
– Да-да, я в курсе. Они тебе ничего не выплатят, потому что возгорание на твоей кухне было похоже на умышленный поджог, а от экспертизы ты сама отказалась, – выплюнул я.
– Откуда ты знаешь? – Джес резко перестала сопротивляться, и сама отошла от меня на несколько шагов.
– Минусы жизни в маленьких городках и одиноких фермах. Здесь все обо всех знают! – подвел я, не желая закладывать одного из работников отца Джесс, с которым мы разговорились сегодня, пересекшись на границе полей.
Я даже не мог винить его в том, что он “сдал” Джесс, случайно вышло.
Девушка отступила еще на несколько шагов, а потом вдруг не прощаясь, рванула к своей машине, закрывая лицо руками.
Она плакала, а я как идиот, чувствовал за это угрызения совести, потому что, как ни крути, виноват в ее слезах …
Когда я вернулся на веранду к Элли и Хлое, то от машины Джесс остался только пыльный след, удаляющийся по дороге.
– Зачем она приезжала? – очень осторожно спросила няня. По ее лицу разливалась мертвенная бледность и в голову невольно полезли дурацкие мысли, а что, если Джесс права?
– Все, как всегда, – пространно ответил я и даже не соврал. – Мне нужно позвонить, я скоро вернусь!
С этими словами я направился в дом, а затем в кабинет. Спиной ощущал на себе внимательный взгляд Элли, но червячки сомнения уже тронули мои мысли, и теперь вытачивали себе плотные гнезда. Нужно проверить, в этом же нет ничего страшного.
Я набрал номер Томаса Матисона. Длинные гудки долго звучали в трубке, прежде чем он принял звонок.
– Ты не очень вовремя, Тони, – раздалось с той стороны таким тоном, будто я снял его с женщины. – Говори, что случилось?
– Помнишь, ты говорил о детективе? – начал я. – Ты передавал ему просьбу проверить мою работницу?
– Да, давно уже, – Томас с той стороны зевнул. – Давай, я сброшу тебе его номер смс, позвонишь сам и все узнаешь.
– Хорошо, – тут же согласился я. Пообщаться с детективом лично намного лучше, чем через третье лицо.
Я положил трубку и десять минут измерял кабинет шагами, пока не пришло сообщение с контактами Клауса Сайн-Витгенштейна. Язык сломать можно.
Трубку подняли быстро, словно только и делали, что ждали моего звонка.
– Слушаю, – прозвучал строгий голос с акцентом.
– Мистер Сайн–Витрген-штей, – мне все же не удалось с первого раза выговорить фамилию детектива.
