Но, как ни странно, это же отчасти меня и спасло. Пока бандит отрывался на слабой женщине, маршал пришел в себя. Сойер, к сожалению, быстро сориентировался и, вновь протащив меня по дороге за волосы, вздернул на ноги и приставил дуло к виску.
Тогда я уже была в полубессознательном состоянии, только слышала истеричные вопли наркодилера и спокойный, очень знакомый голос Энтони Хоупа.
Вырывая меня из воспоминаний, скрипнула входная дверь и на пороге появился незнакомый мужчина. Он вежливо улыбнулся, и продемонстрировав документы, представился.
– Крис Тейлор из службы маршалов. Рад, что вы очнулись, мисс Кант.
– Здравствуйте, – хрипло поздоровалась я и сразу спросила. – Что с Пастерсоном?
Все же, как бы я не злилась на этого человека все прошедшие шесть месяцев, но в тот момент когда дело и правда дурно запахло, он приехал и защищал меня ценой собственной жизни. В памяти всплыли обмолвки докторов и кончики пальцев похолодели от дурного предчувствия.
Тейлор покачал головой и спокойно ответил:
– Жив, но в реанимации. Врачи дают утешительный прогноз, так что можете не волноваться, у вас еще будет шанс поблагодарить его.
– Спасибо за информацию, – кивнула я и с замиранием сердца спросила. – А что с Сойером?
– Под стражей. – из глаз маршала сразу пропали смешинки. – Мерзавец жив, но ногу спасти не удалось. В скором времени мы переведем его в другую больницу, и он предстанет перед судом, где ответит по всей строгости закона, уверяю вас. Новых нападений вы можете не бояться. Почти вся банда схвачена, доказательств предостаточно, так что никто не избежит правосудия на этот раз. Лет двадцать пять строгого режима обеспечено каждому. В общем, хочу поздравить с тем, что все закончилось хорошо! Все же внезапное появление вашего работодателя пришлось как нельзя кстати!
Упоминание Энтони словно активировало спящую в крови дозу адреналина, и я приподнялась на локтях с тревогой спрашивая.
– С ним все хорошо? Не ранен? Ему ничего не грозит за действия по отношению к Сойеру?
– Что вы мисс, наоборот положена награда за содействие в поимке опасного преступника! Мистер Хоуп, разумеется, дал показания, но это не более, чем формальность.
– Хорошо, – я бледно улыбнулась и упала обратно на подушки.
Тони. Мой сильный, смелый и отважный Тони. Уж, точно ковбой, без всяких шуток! Мой самый дорогой и любимый мужчина. Да, любимый. Оказывается, за это короткое время, проведенное в твоём доме, я умудрилась подарить тебе всю себя.
И ты не отпустил, когда я попыталась все это забрать и сбежать. Догнал, спас… вернул! Он все же поехал за мной.
От этих мыслей где-то глубоко внутри рождалось маленькое, теплое солнышко, которое осторожно согревало лучиками мою замерзшую душу.
Солнышко звалось надеждой.
– Мисс Кант, в связи со сложившейся ситуацией, наше ведомство предлагает вам в последний раз сменить личность и переехать. Вы неоднократно подавали запрос на перевод в большой город, и мы, конечно же, пойдем навстречу! Что вы думаете о Филадельфии?
Я недоуменно моргнула, и подавила в себе истерический смех. Боже, иногда желания сбываются самым причудливым образом. Криво, косо, через пень колоду и, конечно, в тот момент, когда уже совсем тебе не нужны.
– Я могу подумать?
– Да, конечно. Я вас, наверное, утомил? Не буду мешать, отдыхайте.
Маршал развернулся и решительно направился к выходу из палаты, когда я прозвала его.
– Мистер Тейлор… вы не могли бы дать мне свой телефон? Хочу сделать важный звонок.
Мне дико, просто до безумия хотелось услышать Тони. Поговорить с ним, удостовериться, что с ним и правда хорошо.
Маршал, конечно же, не отказал и передал мне тонкий смартфон. А я смотрела на гладкий темный экран, и понимала, что я не помню номера Хоупа. Да, такая вот ирония. За то недолгое время, что мы были вместе, мне ни разу не пришло в голову попросить его номер. Это просто было не нужно. Тони всегда был где-то поблизости, и я просто забыла, что иногда люди расстаются, не имея возможности поговорить один на один без помощи техники. На душе было горько и обидно, потому что мои чувства к нему, в кои-то веки, сформировались в нечто определенное, взрослое и зрелое. И так хотелось поделиться ими с Тони… Только сделать это оказалось невозможно. Грустно улыбнувшись, я вернула Тейлору его айфон и проговорила:
– Спасибо, но уже не надо. Я передумала.
К чести федерала, он ни единой эмоцией не позволил выдать свое отношение к моим странным просьбам. Лишь ещё раз пожелал скорейшего выздоровления и вышел.
Эта беседа до такой степени выжала меня морально, что я снова уплыла в тревожный сон без сновидений.
Следующий день у меня прошел в медицинских процедурах, а под вечер явились местные копы во главе с Тейлором и пытали меня еще часа полтора, выуживая показания.
Все, чего мне сейчас хотелось, чтобы это, наконец-то, закончилось, и меня оставили в покое. А ещё хотелось в теплые, надежные объятия Тони.
Вырывая меня из сладких воспоминаний, в коридоре раздался шум и знакомый громкий голос.
– А мне плевать на ваши инструкции! Там моя невеста, и я хочу ее видеть!
Двери распахнулись и в проеме появился тяжело дышащий, взъерошенный Энтони Хоуп. В криво сидящей шляпе, промышленной рубашке и штанах, но такой невыносимо родной, что хотелось плакать.
А потом я вспомнила, как сейчас выгляжу, и мне очень захотелось закрыть лицо руками, спрятаться от его пристального взгляда. Пальцы дернулись, но иглы капельниц держали крепко.
– Элли, – хрипло выдохнул Хоуп, шагнув вперёд. – Хорошая моя...
– Не смотри на меня, – выдохнула первое, что все же пришло на ум. – Не хочу, чтобы ты видел меня такой.
Я все же попыталась опустить лицо и спрятать его под волосами, чем вызвала у Тони ласковый смех.
– Женское кокетство, – он сел на краешек кровати, протянул руку к моему лицу и откинул пряди волос назад. – Если я скажу, что ты выглядишь отлично. Ты мне поверишь?
– Нет, конечно.
– Я так и знал, и все же я скажу – выглядишь отлично. По сравнению с тем, что было, когда я увидел тебя на дороге, так уж точно.
Я, все же, вскинула взгляд на этого “мастера комплиментов”, и улыбка, невольно, выползла на мое лицо. Тони смотрел на меня с нежностью. На побитую, покалеченную, с одним заплывшим глазом… На его лице не было брезгливости или натянутой маски сочувствия. Нежность и… что-то еще. Раскаяние, что ли.
– Я идиот, Элли… Если бы я тебя удержал, ничего этого бы не случилось.
– Я бы все равно не осталась, только если бы ты приковал меня наручниками. Когда мне позвонил Пастерс я сразу поняла, что мне нужно убираться. Ведь если бы Сойер добрался до тебя и малышки, я бы даже на том свете не простила себе. Так что, все даже к лучшему, раз вышло именно так. Все живы, а мое лицо… – я усмехнулась, вспоминая старую поговорку. – До свадьбы заживет.
