— Здравствуй. — Ответила, явно не зная как себя вести. — Какими судьбами?
— За тобой. — Сказал как есть, без уловок. — Приехал, чтобы домой тебя забрать.
Она замерла на пару секунд, после чего выдала:
— Мой дом здесь, Вадь.
— Нет, Лона. Твой дом там, где я. — Ответил спокойно, но твердо.
— Прикольно. — Хмыкнула, криво улыбнувшись. — Фраза как из мелодрамы. Ладно. Идем, поговорим.
Вадик успешно подавил неприятный рывок в душе. Колкое замечание Малой заставило напрячься. Глотнула свободы и заразилась отважностью? Что ж, тем лучше. Разумовскому очень хотелось, чтобы она при встрече бросилась ему на шею, но чего греха таить, разочаровался бы. В человеке должна быть гордость, иначе он не вызывает уважения. Потому и сам не просить прилетел, а вернуть свое.
— Кофе хочешь? — спросила, когда вошли в квартиру.
— Нет, спасибо. — О том, что перестал его пить в связи с проблемами с сердцем, говорить не стал, проигнорировав удивленный взгляд в свою сторону. Помыл руки и сел за стол. Понаблюдал за ней немного. Илка набрала воды в чайник, включила и только после этого уселась напротив. Уставилась бесстрашно своими пронизывающими светло-голубыми глазами.
Отчужденность в поведении Илоны была вполне понятна, но от этого не становилась менее жгучей. А еще что-то в ней изменилось. Что именно — понять не мог, но взгляд непроизвольно улавливал необъяснимую трансформацию. Даже движения иные. Резкость уступила место плавности. Как успокоенная. Отвык? Забыл? Или паранойя?
— Лапуль, ты вещи собирай, если надо что. — Посоветовал, чуть улыбнувшись. — Самолет завтра в десять. Вставать будем в семь утра.
— Вот так просто? — дернула левой бровью. — Вначале выгнал, а теперь как ни в чем не бывало ждешь, что я стану паковать чемодан? Ты хорошо себя чувствуешь? Температуры нет случайно?
— Тебя никто не выгонял, не передергивай. — Отфутболил ожидаемый упрек мягко. Он все смотрел на нее, и насмотреться не мог. Когда успел..? Сам не знал. Но додумать ошеломляющую и с тем же потрясающую мысль не удалось.
— А, ну да. Мне показалось, видимо. И то, что ты по бабам за моей спиной бегаешь, тоже показалось?
Вопрос повис в воздухе. Как отреагировать, чтобы разубедить? Нервничал об этом всю дорогу, но ответа так и не нашел.
— Ты сама веришь в то, что говоришь? — спросил ровным тоном и с удовольствием отметил, как она сникла. Попал. — Лонк, я далеко не идеальный, но есть вещи, которые не то что не преступлю, но даже не подойду близко. На измены у меня аллергия с детства. Я был малой совсем, когда мама забеременела второй раз. А мой биологический… папаша заразил ее. Она потеряла ребенка на довольно большом сроке. Причину не знаю — то ли из-за инфекции, то ли на нервной почве. Это не суть важно. — Вадим замолк на минуту, собираясь с мыслями, после чего продолжил: — Когда она лежала в больнице, этот урод приводил домой своих бл@дей, думая, что я еще ничего не понимаю.
По лицу Илоны было видно, что ошарашил. Не знала она этого. Криво улыбнулся:
— Да, такое тоже бывает. А потому поверь — полигамией не страдаю. Но и от тебя не просто прошу, а требую такого же отношения. По-другому со мной никак.
— Ты меня так вычитываешь, как будто я в чем-то виновата. Вадим, это не ты с меня чужие волосы собирал, а наоборот, если помнишь еще. — Огрызнулась в ответ.
— Помню. Только объяснить не могу. Не знаю. Я пробухал практически всю ночь тогда. Мне не до бабья было.
— Отлично. А я, значит, теперь должна поверить на слово.
— У тебя нет выбора, Лон. Придется. Я бы с радостью предоставил любые доказательства. Скажи какие.
Илона недовольно поджала губы. Ситуация тупиковая. Выход возможен лишь на доверии. Они оба это понимали, просто Разумовский не побоялся озвучить вслух.
— Интересно, а если бы я на нервах исчезла на сутки? — бросила вызов и поднялась к закипевшему чайнику. — Ты бы потом сильно лояльным и понимающим был?
Вопрос-провокация заставил Вадика поменять позу. Малая умудрялась уводить разговор туда, куда он не хотел. Но и отмалчиваться не собирался.
— Лоночка, не забывай, что ты — женщина, а я — мужчина. И некоторые вещи для тебя недопустимы. Так уж заложено неписаными правилами нашего общества. — Услышав ее смешок, невольно нахмурился.
— Ах, правилами. — Процедила саркастически, сделав ударение на этом слове. — Мне все равно, что там диктует общественность. — Вдруг отчеканила, повернувшись к нему. — Если хочешь, чтобы я вернулась, запомни следующее — ты можешь задавать любые правила игры. И можешь позволить себе все, что угодно. Но они будут одни на всех.
Разумовский еле сдержал усмешку. Ой. Боевая какая. Несмотря на их муторные выяснения, ему почему-то было очень светло на душе. Вот она, на расстоянии вытянутой руки. Копошится в своей головке, выискивая заготовленные фразы. Нагнуть бы ее прямо сейчас, но рано. У них еще много есть чего сказать друг другу.
— Хорошо. Договорились. Что еще?
Илка, явно смутившись такой покладистости с его стороны, не совладала с собой, брякнув чашкой о блюдце. Да, маленькая, да. Он сейчас пойдет на все, что угодно, лишь бы тебя вернуть. Вадим все же не удержался, улыбнулся, хоть это было и не к месту в данное время.
— Я так понимаю, меня ждет очередной список неугодных моментов. Валяй, выкладывай.
— Ты издеваешься? Только не надо мне рассказывать, что вы с Марком эту тему вдоль и поперек не пропесочили.
— Малая, мне надо услышать все от тебя. А то у нас как в том анекдоте получается. Лежит пара после секса в постели. Девушка спрашивает: «Тебе хорошо?» Парень: «Да! Отлично!» А она: «Хорошо тебе!»
Лонка моргнула, видимо соображая, и выдала:
— Основная проблема в том, что ты мне не доверяешь. Не знаю, чем заслужила или это твои личные тонкости, но жить так не могу.
Он не стал ей говорить о том, что раз прекратила принимать противозачаточные, значит может. Илкину иллюзию победы он с радостью сейчас потешит. Пусть выдвигает условия, потому что в ответ у него они тоже будут.
— Так хочется на работу? Ладно. — Вадим откинулся на спинку стула. — Пойдешь ко мне логистом?
Илона смутилась, но быстро совладала с собой.
— И это в твоем понимании доверие? Предложить мне должность у себя под боком?
— С чего-то же надо начинать. После фокуса с таблетками моя уверенность в тебе несколько… пошатнулась, скажем так. — Он смотрел ей прямо в глаза и вовсе не удивился, когда после этих слов она начала изучать столешницу. — А теперь давай о самом занимательном моменте из нашего «Лебединого озера». Объясни мне. Детей ты в принципе не хочешь, или от меня не хочешь. Если последнее — я просто встану сейчас и уйду. Даже спрашивать ничего не буду. Или, может еще есть какие-то заморочки, о которых не догадываюсь?
