Он отчетливо понимал, что существа, стоящие перед ним, есть порождения Тьмы, Тьмы древней, первородной. Беловолосый давно потерял свет души, а нутро у Погонщиков было сгнившим насквозь. Орр-Вооз улыбнулся разбитыми губами и прикрыл глаза. Сейчас его заставят выпить бурое, скверно пахнущее зелье и позволят уйти в мир, где нет боли, зато есть ОНА.
— Ты не передумал? — скрипучим голосом спрашивал древний эльф и, не дождавшись ответа, взмахивал рукавом.
Два Погонщика заставляли Орр-Вооза запрокинуть голову и вливали в его горло жидкость. Внутренне он просто хохотал над ними. Он настолько ослаб от ран и пыток, что не нужно было даже прилагать никаких усилий, чтобы одолеть его. К тому же он был совсем не против этого зелья. Оно легко позволяло ему ускользнуть по ту сторону реальности. Предполагалось, что он должен испытывать дикие мучения и видеть самые страшные свои кошмары, но он властвовал над своими снами… В этом неправильном, наведенном злым колдовством забытье он был совершенно свободен.
Вначале он просто взывал к Соль, расставание с которой ему далось особенно тяжело. Потом сообразил, что во сне необязательно быть слабым. Он же шаман, Они-Ефу, Идущий по Снам. Да, это колдовство. Да, он будет гореть за это в аду. Но черт возьми, как же сладко провалиться в сон и позвать к себе возлюбленную! Здесь он мог делать с ней всё, что хотел… но никогда не решился бы в реальной жизни.
Соломея предстала перед ним в тонкой сорочке, не скрывающей изгибы ее совершенного тела. Темные кудри рассыпались по плечам, вишневые глаза горят тревогой. Она бросилась к нему, изо всех сил сжимая в объятиях — да, во сне могло происходить всё, что только он мог вообразить. Это в реальном мире она даже не взглянет на него… и правильно сделает.
— Люблю тебя, — шептали ее алые губы, и не было ничего слаще этих слов. — Я приду к тебе. Только не умирай!
— Теперь не умру, — отвечал Орр-Вооз любимой. — Только не теперь, когда ты моя.
Он запускал пальцы в ее волосы, заставляя девушку запрокинуть голову, и нежно, мягко целовал, даже во сне боясь ее напугать. Эта ненастоящая Соль отвечала ему робко и трепетно, а сама дрожала в его руках. Он отстранился, чтобы взглянуть на свою женщину, а потом вцепился в ворот ее сорочки и рванул его в стороны. Тонкая ткань разорвалась с еле слышным треском. Соль взвизгнула, закрывая грудь руками.
— Что ты творишь?
— Шшш, любимая, это только сон. Я тебя не обижу, ты мне веришь?
Ее тихое «верю» смело все его барьеры. Он со стоном опустился перед ней на колени, прижимаясь губами к ямочке на ее животе. Орр-Вооз всю ее хотел попробовать на вкус.
Глухие стоны вождя орков, капли пота на его лице, подергивания рук заставляли наблюдателя довольно ухмыляться. Он был уверен, что Орр-Вооз во власти кошмара.
***
Соломея проснулась от собственного крика. Она вся дрожала, по телу расходились отголоски сладостной истомы, дыхания не хватало. Она поверить не могла, что это был всего лишь сон, в котором она, потеряв всякий стыд, позволяла своему жениху гораздо больше, чем могла вообразить.
Галатея не раз ей говорила, что сон — лишь проекция, отражение мыслей, страхов и тайных желаний, но сейчас Соль не могла в это поверить. Никогда раньше она не пыталась даже представить ничего подобного. Эротические сны, как любой здоровой девушке, ей снились, но дальше поцелуев и скрещенных рук дело никогда не заходило. Соль была, несмотря на всю смелость, очень наивной девочкой. Да и откуда ей было получить какие-то знания о том, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной? Среди эльфов об этом вовсе не говорили, в Цитадели тоже не приветствовались подобные обсуждения. Возможно, замужние женщины и сплетничали где-то на кухне, но и то — намеками, взглядами. Было немыслимо даже назвать вещи своими именами. Основным источников знаний для Соли была Галла, уж она-то нисколько не стеснялась разговаривать даже на интимные темы, только ее объяснения были анатомически точны. Что, куда, зачем — Соль знала. Но то, насколько это безумство сладко, она могла только подозревать.
Все ощущения — и жар в животе, и мурашки, и головокружение — она знала от Орр-Вооза. Но он всегда берег свою маленькую девочку и даже целовал ее осторожно, целомудренно, боясь напугать. Не так уж и много между ними было настоящих поцелуев — два, может быть три. Этот безумный сон стал для нее настоящим шоком.
Соль сидела на постели, широко раскрытыми глазами глядя в темноту. Дыхание постепенно приходило в норму, руки перестали противно дрожать. Острый стыд от осознания собственной греховности немного улегся. Это лишь сон, это не по-настоящему! Интересно, если бы орк узнал о таких снах — сильно бы он смеялся? А если это снова — то, что может быть? Если Соль снова видит будущее? Девушка поднялась с постели, собираясь распахнуть окно — и в ужасе поняла, что ночная сорочка разорвана на ней напополам. Сон? Явь? Как узнать?
Она накинула халат и выбежала в коридор. Тишина. Пустота. Мог ли кто-то прокрасться в ее покои и сделать с ней то, что сделал? Но она точно слышала голос Орр-Вооза. Никому другому она бы не доверилась. А орка здесь быть ну никак не могло.
Как никогда нужна была Галла. Только ей Соломея осмелилась бы задать свои вопросы. Не с матерью же обсуждать постыдно-сладкие сны?
Лечь снова девушка не решилась, промаялась до рассвета, а потом с больной головой отправилась к старейшине рода Багряный Лист. Кто, как ни она, может знать о снах?
Аврелия нашлась в саду возле ратуши, она проводила там все свои дни. Старейшина уже была в том возрасте, когда даже эльф выглядит старым. Время ее жизни подходило к закату. Никаких решений она давно не принимала, хотя формально оставалась главой клана. Лишь со спорными вопросами приходили к ней, да за советом, как сейчас пришла Соломея.
Седые и тонкие волосы старейшины пушатся от утреннего тумана, морщины вокруг глаз придают сухому лицу лукавое выражение. Мимолетом Соль думает, что хотела бы выглядеть так же в старости — есть в Аврелии какая-то доброта и мягкость.
— Ты пришла ко мне, дитя? Тебе нужен совет? — женщина говорит звонким голосом, словно девчонка.
— Да, матушка, — почему у нее вырывается такое обращение, Соломея сама не знает, но судя по легкой улыбке, она правильно себя ведет. — Я хочу спросить про сны.
— Спрашивай. Ты ведь из нашего рода, из Багряного Листа. А мы, как-никак, пророки. Я нисколько не удивлюсь, если в тебе проснется сильный дар. Ты необычная.
— Дефективная, — угрюмо поправляет Соль.
— Ты свежая ветвь на иссыхающем древе. От тебя пойдет новый народ. Это больно и сложно, но ты справишься. Бог не дает нам испытаний сверх сил. Но ты пришла спросить не об этом, а о своих снах. Что тебя пугает, дитя?
— Может ли быть так, что сны переходят в реальную жизнь? Когда кто-то делает что-то в моем сне, а потом оказывается, что это произошло наяву, хотя никак не могло произойти?
