— Раб? Почему братья не выкупили тебя?
— Я неправильный эльф, — угрюмо сообщил целитель. — Калека, да еще и с извращенными пристрастиями.
— Это с какими? — опешил орк.
— У него мальчик, — гыгыкнул кто-то из орков.
— Мальчик? — не понял Орр-Вооз. — Ах, мальчик!
У орков подобная «любовь» тоже практиковалась. Скорее всего, и здесь, в лагере, но Орр-Вооз предпочитал об этом не знать. Самого его не интересовала эта сторона жизни. В норе Фергана были женщины. Орр-Вооз не отказывался от подобных подарков. Но какой-то особой радости не испытал. Женщины и женщины. Непонятно, отчего им придают такое большое значение. Настоящий, правильный орк должен быть независим от всего на свете. А эльфы — они же больные на голову. У них любовь, верность и даже, о ужас, бракосочетание! Хотя конкретно этому не повезло. Любовь к мальчику ни один эльф не признает.
Ладно, эльфы — они все полоумные, а этот, видимо, вдвойне. Но орки-то какого черта тут расселись? Посмотрел грозно на сородичей, рявкнул:
— А вы что тут забыли?
— Охраняем единственного целителя, — смущенно ответил один.
— Хорошо же поет, красиво, — опустил глаза второй.
Остальные как-то нехорошо молчали. Но по их виду было понятно, что они уже прониклись вредоносными ересями чокнутого эльфа и в обиду его не дадут. На самом деле Орр-Воозу было плевать, во что, вернее, в кого они верят — до тех пор, пока они слушались его приказов. А эти из отряда Кхана, эти дисциплинированные. Ссориться с ними не с руки — лучших воинов здесь не было. Поэтому орк молча опустился на землю и махнул Рону рукой:
— Продолжай свою службу.
Эльф посмотрел на вождя недоверчиво, но потом все же откинул капюшон и снова запел. Какой-то другой был гимн, про то, что Бог дает крылья, но Орр только смеялся про себя — крылья, как же, где они, твои крылья, калека? Ходишь-то еле-еле, а туда же — летать ему охота.
А Аарон действительно раскидывал руки и просил Всевышнего в песне:
— Дай мне силы, Отец. Я должен выстоять.
Было понятно, что Орр-Вооз не узнал его, но уже тот факт, что этот черножопый засранец живой, наполнял Аарона счастьем, которое так и рвалось из него. Тревога тоже была, и страх, но он задыхался от нахлынувшей надежды: Орр живой! Мысленно он уже не однажды похоронил друга, и Кхану не верил, когда тот сказал, что Орр-Вооз собирает ополчение для войны с людьми и эльфами. Думал, что подменили, что кто-то другой назвался его именем.
Га-Кхан ни в какую не хотел брать целителя с собой, понимая, что орки его просто сожрут (еще бы, вражеский воин в стане), но Аарон настаивал и умолял. Дело решил случай: эльф неудачно свалился с крыши хижины, ухитрился некрасиво сломать ногу, а выправлять и накладывать лубок из принципа не стал. Сильно хромающий целитель — это совсем не то, что воин из клана Трилистников. Такого орки за соперника не воспримут. Разумеется, эльф понимал, что теперь ему будет сложнее жить, а восстановление ноги потом будет трудным и болезненным, но это его не смущало. Лучше быть калекой, но в центре событий, чем здоровым воином — но в Пустошах и без какой-то возможности помочь своим… и не своим тоже. А Номи, между прочим, от клана отлучили, и знаков у нее нет. Волосы обстричь, лицо красивое испачкать — и вот она уже не эльфийка, а мальчишка-полукровка. Такие хоть и редко, но встречаются.
Аарон был не только целителем, вернее, дар целителя был вторичным. В первую очередь он был священником. Уже в деревне Кхана ему просто необходимо было провести службу — он знал, что Бог неспроста привел его сюда. Номи — это да, это хорошо. Но ведь кроме нее, тут полторы сотни язычников, которые служат тьме. Эльф сомневался. Боялся. Много думал. А потом плюнул и сказал: будь что будет. И стал петь, а потом еще и истории из священных книг рассказывать. Кхан послушал и решил, что мудрость есть мудрость — какая разница, откуда ее черпать? Сказки целитель рассказывал ничуть не хуже, чем шаман. Пел красиво. Зла никому не причинял, наоборот — только добро. Почему бы и нет? Кстати, шаман ворчал, но сказки слушал с явным удовольствием, да еще подтверждал — предания орков говорят о том же.
Что же все-таки происходит?
Орр жив, но явно или под каким-то воздействием, или после травмы головы. Цитадель фактически в осаде. Но Бог с ним, с Аароном — более того, некоторые из орков уже не пропускают импровизированные богослужения, учатся молиться — и среди них часто бывает Кхан.
Аарон знает, что Га-Кхан мечтал о войне и ненавидел Орр-Вооза за союз с эльфами… до тех пор, пока не встретился с ним лично. Теперь Кхан ходит задумчивый. Теперь он всё чаще говорит о том, что орки не готовы к большой битве. А еще, благодаря Аарону, Га-Кхан знает историю народов… И проникся к Князю Времени определенным уважением.
Аарон подошел к Орр-Воозу, вопросительно глядя на него.
— Что хотел, вождь?
— Голова сильно болит. Скажи, целитель, отчего?
- Давно? — Аарон немедленно вспомнил рану на виске и принялся обследовать пальцами шрам.
Орк обратил внимания, что ему даже не нужно было наклонять голову, чтобы целитель мог дотронуться до его лица. Кажется, этот эльф совсем не прост. Его хрупкое телосложение, должно быть, обманчиво. Орр-Воозу пришла в голову странная мысль, он скинул у эльфа капюшон, ухватил его за волосы и повернул к солнцу, рассматривая родовые знаки.
— Трилистник! — рыкнул он в ярости. — Какого черта у Кхана в отряде Трилистник? Это же самые отмороженные эльфы! Лучших воинов не найти!
— Откуда знаешь? — миролюбиво спросил эльф, даже не пытаясь вырваться.
Орр-Вооз замер и отпустил волосы шпиона, вытирая руку о штаны. Действительно, откуда? При попытке вспомнить голова взорвалась пульсирующей болью, аж в глазах потемнело. Он пошатнулся, смутно осознавая, что эльф держит его за плечи и что-то спрашивает, а потом осел на землю. Ушастый ему позволил это сделать.
— Давно это у тебя? — нетерпеливо спрашивал целитель, нажимая какие-то точки на висках, отчего сознание началось немного проясняться. — Насколько сильные приступы?
— Как будто мне чугунной сковородкой по затылку вломили, — попытался пошутить Орр-Вооз. — До искр из глаз.
— Часто так?
— Нет. Такое впервые. Обычно просто болит.
Эльф закусил губу и как-то виновато на него посмотрел. Неужели он тогда недолечил, что-то упустил? Да нет, непохоже. Если бы он его тогда, в яме не узнал — это одно. А тут, похоже, было другое воздействие. Спрашивать что-то сейчас было чревато — убьет ведь. И прежний Орр-Вооз был не слишком миролюбив. Мог и вмазать. Во всяком случае, в начале их знакомства они пару раз подрались — на мечах, разумеется. Аарон, забывшись, пару раз сжал ладонь в кулак, буквально ощущая в руке любимый короткий меч. Но здесь он не воин, а целитель.
— Я сварю отвар против головной боли, — пообещал он. — Помолиться еще могу, знаешь, помогает.
