Когда на площадке появился Гусев со своей командой, то уже основные проектные решения прорисовывались, уже было принято решение о том, чтобы строительство саркофага поручить УС-605 – организации Министерства среднего машиностроения. И нужно было произвести тщательную разведку внутреннего состояния 4-го блока, надежности его сохранившихся конструкций для того, чтобы проект мог опираться на какие-то экспериментальные, проверенные данные. И когда Г.Г. Ведерников со своей командой появился на площадке – он сменил Гусева, – то в это время уже и началось сооружение саркофага. Причем именно при Ведерникове, с участием руководителя группы Института атомной энергии А.А. Тутнова, было принято решение, облегчающее и темп, и ход строительства саркофага. Потому что по первоначальному проекту предполагалось соорудить полностью бетонный купол над развалинами, но расчеты, оценки показали, что время сооружения саркофага может быть существенно сокращено, если бетонный купол, надежность которого ставилась под сомнение – выдержит ли его конструкция, – будет заменен так называемым трубным накатом. Это система труб и последующая крыша, которая закрывала саркофаг от возможности пылеуноса радиоактивности. Конечно, какое-то количество излучения через это верхнее покрытие саркофага уходило бы, но оно было сравнимым, и даже меньшим, чем суммарная активность от всего того, что находилось на площадке. Такое решение было принято в период работы Г.Г. Ведерникова. Итак, последовательно вырисовывалась структура организации работ.
Оперативное совещание в УС-605. Докладывает Николов Владимир Матвеевич. Фото А.Г. Ахламова.
Диагностика 4-го блока. Строители Минэнерго
Огромную работу на аварийном блоке и на площадке станции проводила исследовательская группа Института атомной энергии. Эту группу последовательно возглавляли различные специалисты. Такие как Юрий Васильевич Сивинцев, Рутений Михайлович Полевой, Александр Александрович Тутнов; затем во главе этой группы стоял Николай Евгеньевич Кухаркин. Очень большую работу проводили в тот период, когда во главе этой группы находился Борис Григорьевич Пологих. Особенно большую работу провели исследовательские группы, в составе которых находились Кулаков, Боровой; например, их основное назначение было – тщательное обследование помещений 4-го блока. Попытка, во-первых, ввести максимальное количество датчиков, которые могли бы характеризовать состояние 4-го блока. Тут нужно отдать должное специалисту Института атомной энергии В.Ф. Шикалову, а также специалистам из Киевского института ядерных исследований, которые приложили огромные усилия для того, найти правильные проходки, ввести необходимые датчики, протянуть к ним кабели. Что касается электронных датчиков, то ими занимался СНИИП Министерства среднего машиностроения, его специалисты под руководством Жернова. В общем, специалисты-исследователи. Одна из задач для них была оснастить 4-ый блок всевозможными датчиками, провести измерение гамма-полей, нейтронных полей, замеры температуры, замеры расхода воздуха, замеры концентрации водорода, если бы он вдруг появился в системе. Датчики размещались на различных отметках – это была, в общем-то, и опасная, и физически трудная работа, потому что надо было каждый раз входить в блок и искать наиболее подходящие участки для того, чтобы надежно диагностировать состояние 4-го блока. Это одна группа работ.
Одновременно проводились непрерывные видео- и фотосъемки помещения 4-го блока, которые позволяли проектантам выбирать правильное решение для того, чтобы последовательно сооружать сам саркофаг. При этом проектная группа ВНИПИЭТа – ленинградской проектной организации Министерства среднего машиностроения, – разработала непосредственно в Чернобыле на площадке и целый ряд проектных решений: хотя генеральный проект был разработан еще в институте, но целый ряд проектных решений принимался там на ходу. Тут просто совершенно огромную работу провел товарищ Курносов – главный инженер этого проекта и главный инженер института, который каждый раз находил соответствующее решение, когда возникала та или другая трудная ситуация.
Трудные ситуации были. Например, попытка подать бетонный раствор на одну из отметок оказывалась неудачной, потому что были достаточно большие щели, через которые бетон проливался на нижние отметки. Нужно было придумать какие-то способы удержания бетона на нужных отметках. Не все опоры были достаточно надежными, и поэтому приходилось их укреплять. И вот такая дружная работа исследователей и проектантов привела в конце концов к тому, что сооружение оказалось достаточно надежным.
Еще одну группу работ в это время вели строители Минэнерго, которые возводили временный поселок, временное жилье в поселке «Зеленый мыс». Там был заказан целый ряд сборных домиков финского, а также советского производства. Для вахтовиков, которые должны были обеспечивать работу 1-го и 2-го блоков, был сооружен очень культурный поселок со всеми удобствами: и с местом для проживания, и с магазинами, и с культурными учреждениями. Этот поселок был возведен буквально за несколько месяцев. За его сооружением постоянно наблюдал лично Борис Евдокимович Щербина, обращая внимание не только на то, чтобы это было место, где людям можно выспаться после работы, но и чтобы там были цветы, чтобы столовая работала не хуже, чем в любых точках Советского Союза – с тем, чтобы люди чувствовали себя комфортно. Организации Минэнерго и занимались сооружением поселка в Зеленом мысу, а также сооружением целого ряда станций дезактивации техники, которой к тому времени уже появилось на площадке достаточно много.
Оценка радиационного загрязнения
Работа самой Правительственной комиссии проходила по-прежнему в Чернобыле в помещении бывшего районного комитета партии, а местопребывание – место ночевки, что ли – было перенесено на расстояние примерно 50 километров от Чернобыля, и там располагалось и руководство Правительственной комиссии, и целый ряд специалистов, которые приезжали для выполнения тех или иных работ.
Это была большая группа исследователей из разных учреждений Советского Союза, из Академии наук, из Института атомной энергии имени Курчатова. Ну, когда я говорю «Академия наук», я имею в виду прежде всего ГЕОХИ, конечно, и всю украинскую Академию наук. Вся эта группа исследователей занималась в это время детальной съемкой радиоактивного загрязнения местности. Причем использовались как отборы проб на местах, с последующим анализом в радиохимических лабораториях, которые были развернуты также в Чернобыле (часть проб отправлялась в институты: в Радиевый институт или в Институт атомной энергии), так и вертолетные съемки гамма-полей, которые таким образом могли наблюдаться. При этом съемки велись как по сумме гамма-излучения, так и снимался изотопный спектр гамма-излучения и были найдены корреляции между содержанием отдельных изотопов, по относительному содержанию которых можно было определить и содержание плутония, например, попавшего в окружающую среду. При этом, конечно, и непосредственный отбор проб на содержание плутония и других тяжелых элементов велся непрерывно методом пробоотбора с тем, чтобы сопоставлять данные вертолетные с непосредственным пробоотбором. Обязанности были распределены таким образом, что все, что находилось вне 30-километровой зоны, контролировалось и с воздуха, и с земли службами Госкомгидромета, который возглавлял член-корреспондент Академии наук Юрий Антонович Израэль, не знаю точно сколько времени проведший в Чернобыле, принимая самое непосредственное участие в сборе данных, и в правильной их оценке, и в истории появления пятен загрязненности. В общем, была проведена огромная работа, в итоге которой вне 30-километровой зоны появлялись все более точные карты, которые говорили о степени загрязнения различных территорий. Вне 30-километровой зоны речь шла, конечно же, о загрязнении, главным образом, цезием. Потому что возникло несколько цезиевых пятен – в картах они будут приводиться, – и эти цезиевые пятна формировались в период с начала аварии по 20 мая, после чего формирование их прекратилось. По существующим санитарным правилам были приняты решения, в соответствии с которыми были установлены предельные значения, которые допускали проживание людей на территориях, загрязненных теми или иными изотопами, и в соответствии с этими правилами уже местные власти поступали: отселяли людей или оставляли их жить, переводя на привозное питание, или объявляли зону достаточно свободной для проживания и использования земель. В это же время Госагропром и специалисты Минсредмаша проводили анализ различных сельскохозяйственных культур, определяли степень их загрязненности, вели наблюдения за лесами, полями вокруг Чернобольской станции вне 30-километровой зоны и внутри нее. Что касается самой 30-километровой зоны, то она была предметом заботы специалистов Минатомэнерго, специалистов Курчатовского института, Радиевого института и специалистов Украинской академии наук.
