— Будешь, будешь править, — проворчал Болдуин. — Цимми и мой рыцарь помогут тебе чем смогут, но прежде всего они должны найти золотой меч. Смерть Гаэля для них менее важна.
— Но она необходима, — перебил его Рогор.
Старый гном задумчиво покачал головой. В течение нескольких секунд было слышно лишь потрескивание дров в камине и свист ветра за окном.
— Да, справедливо, что ты хочешь наказать Гаэля, если он виновен в смерти твоего дяди. Но будьте осторожны… Будьте очень осторожны, дети мои. Нам ведь не нужна новая война с эльфами, не так ли?
Он повернулся к Цимми и Мьольниру, и оба отрицательно качнули головами. Но Рогор, судя по его лицу, думал иначе.
— Дело серьезное, но это не повод для войны, — настаивал старый король. — Не забывайте об этом. Ты, Мьольнир, способен усмирить любого из этих воображал с голубой кожей, если они встанут у вас поперек дороги. А ты, Цимми…
Болдуин замолчал. Его глаза из-под кустистых бровей весело блеснули, плечи затряслись, и из густой бороды послышался смех, похожий на кашель.
— Ты должен будешь скрывать свои тайные знания как можно дольше. Пусть в тебе видят всего лишь обычного придворного из королевской свиты.
Цимми отложил трубку и низко поклонился.
— Повинуюсь, повелитель камней.
— Это твой титул, и ты это знаешь, — отвечал Болдуин. — Ты владеешь искусством говорить с камнями и можешь воздвигнуть гору перед своими врагами. Об этом не известно ни людям, ни эльфам. Они считают, что древние деяния мастеров-каменщиков — всего лишь искусный вымысел, и не верят в их могущество. В один прекрасный день они чертовски удивятся… Но до того, как он настанет, не используй ни свой боевой молот, ни пращу, ничего другого!
— Повинуюсь, — повторил Цимми.
На сей раз Болдуин откровенно расхохотался, откинувшись на спинку кресла.
— Кроме того, благодаря нашей уловке вас будет трое, а не двое! Повелитель Рогор останется в своей одежде пажа и ничем не выдаст себя во время путешествия. Всем будет казаться, что он вооружен простым кинжалом и больше ничем. Тем хуже будет для эльфов, когда они поймут, что это просто маскировка!
Гномы засмеялись все, один за другим, глядя на мускулистые руки Рогора и думая о волшебном могуществе Цимми. В самом деле, тем хуже для эльфов…
День наконец занялся. Бледные лучи проникли в зал сквозь узкие бойницы, между которыми на стенах все еще горели факелы. Это была самая верхняя комната дворца, на последнем этаже самой высокой башни, и ключи от нее хранились лишь у сенешаля и дворцового управителя. Она была круглой и почти пустой, если не считать двух больших кресел, в которых полудремали Два человека, и большого сундука, стоявшего у стены.
Король Пеллегун приоткрыл один глаз и потянулся. Все тело ломило, и к тому же он замерз, несмотря на свои меховые одежды. Он поднялся с мучительной гримасой и толкнул сенешаля Горлуа.
— Вставай!
Сенешаль подскочил на месте, и его единственный глаз некоторое время моргал, пока Горлуа не проснулся окончательно.
— Я… я что, заснул? — пробормотал он.
— Вот почему ты всего лишь герцог, а король — я! — ответил Пеллегун, сдерживая зевок. — Который час?
Горлуа тоже поднялся, подошел к одной из амбразур и выглянул наружу.
— Между заутреней и дневной службой… ближе к дневной.
— Нужно спускаться, — сказал Пеллегун. — Мы обо всем подумали?
Горлуа набросил меховой плащ и плотно закутался в него.
— Кажется, да, сир. В Каб-Баге все готово, и ждут лишь их прибытия, чтобы разыграть спектакль. Но всякое может случиться! С гномами никогда нельзя ни в чем быть уверенным!
Пеллегун молча взглянул на сенешаля. Он и сам испытывал сомнение.
— Да уж, гномы…
Потом, словно что-то вспомнив, встряхнул головой.
— Нет, еще не все! Найди мне человека не из наших владений, кого-нибудь из чужих — вора или убийцу из Гильдии… неважно, смотри сам. Пусть он следует за ними и сделает все что нужно. Ты меня понял?
Сенешаль утвердительно прикрыл единственный глаз.
— Мы не можем позволить себе потерпеть неудачу, Горлуа. Это было бы…
Он замолчал на полуслове и провел рукой по усталым глазам и по щекам, на которых уже начала отрастать щетина. Ему нужно было принять ванну, позвать брадобрея, и к тому же он проголодался… Капеллан может и подождать со своей мессой… Что за идея — устраивать мессу до завтрака!
Король взглянул на стоявший у стены сундук с гримасой отвращения. Потом повернулся к молча ожидавшему Горлуа и кивнул, словно отвечая собственным мыслям:
— Если мы потерпим неудачу, друг мой, это будет воистину ужасно!
Глава 4
Отъезд
Когда экспедиция покинула замок, направляясь в Каб-Баг, торговую столицу гномов, дождь уже перестал. Король Пеллегун приказал, чтобы отъезд посланцев Великого Совета прошел без всяких торжеств, но, несмотря на это, все жители Лота высыпали на крепостную стену — настолько необычное зрелище представляла собой странная компания, выехавшая из городских ворот.
Тилль-следопыт смог быстро избавиться от назойливого любопытства толпы, уйдя далеко вперед. Одежда эльфа, меняющая цвет, была уже неразличима на фоне пожухлой травы и листвы в бледно-сером свете зимнего утра. Он всегда ходил пешком, в сопровождении своей собаки и летящего над головой сокола. Тилль мало с кем разговаривал, кроме них, и даже обедал всегда в некотором отдалении от остальных спутников. Вооруженный только луком и длинным острым эльфийским кинжалом, он ничем не отличался от большинства эльфов-путешественников или торговцев, которые почти ежедневно прибывали в Лот, поэтому толпа не обратила на него особого внимания.
Всадники, возглавлявшие процессию, выглядели, напротив, воистину роскошно. Утер Бурый, ехавший впереди, гордо выпрямился на своем вороном коне, и девицы, хихикая, подталкивали друг друга локтями, когда он проезжал мимо — такой юный и такой воинственный, со светло-каштановыми волосами, ниспадающими на матово-стальные доспехи.
Королева Ллиэн ехала следом за ним. На сей раз уже мужчины вытягивали шеи, чтобы полюбоваться на нее. Голова Ллиэн была непокрыта, волосы, по обыкновению, заплетены в косы. На ней был длинный муаровый плащ, заколотый у шеи двойной серебряной застежкой, струящийся до самого крупа ее лошади. Ильра, лошадь королевы светло-рыжей масти, с белой звездочкой на лбу, была одной из подруг Лама, коня короля Ллэндона. На Ллиэн было также муаровое платье с разрезами, под которым была надета тонкая серебряная кольчуга работы гномов — очевидно, такую же Гаэль украл у короля Черной Горы. Голубоватый оттенок ее кожи был особенно заметен по контрасту с мягкими замшевыми сапожками, доходившими до колен. Руки ее были обнажены и от запястий до локтей украшены серебряными браслетами, которые могли служить и защитой — не хуже рыцарских железных перчаток. Оркомиэла, легендарный кинжал, висел у нее на поясе, а лук и колчан со стрелами Кевина-лучника были приторочены к седлу. В толпе раздавались восхищенные возгласы, на которые королева Высоких эльфов отвечала сердечной улыбкой. Но многие при виде ее крестились, особенно богомольные кумушки, боявшиеся эльфов, считая их язычниками, поклоняющимися Луне, и, конечно же, злыми чародеями.
