Скатх был территорией, закрепленной за Гильдией, святилищем, охраняемым сотнями невидимых наемных убийц и целой армией мошенников, которые не задумываясь перерезали бы горло любому чужаку, оказавшемуся до такой степени безумным, чтобы забрести в этот мрачный лабиринт в одиночку.
В большинстве городов королевства существовали' подобные «дворы чудес», но Квартал Теней, из-за общего беспорядка, царившего в городе гномов, не знал себе равных. Именно здесь разбойники, пираты и грабители со всего королевства прятали свое золото, защищенные законом Гильдии,- в убогих ветхих хижинах, внутри украшенных, как дворцы, полных дорогих тканей, мехов, оружия, украшений, сундуков с деньгами.
Здесь было в избытке вина, пива и самых изысканных яств, а также шлюх всех сортов, различающихся по цене: высокие эльфийки из Гавани, длинные ноги которых доходили почти до шеи их любовников; сладострастные черноволосые дочери Юга; блондинки с нежной кожей и широкими бедрами; гномихи, чьи груди были твердыми, как дерево… Дорогие куртизанки, достойные принцев, жили в роскошных покоях, где курились благовония и посетителей угощали пряными тонкими винами; старые нищие шлюхи готовы были улечься прямо на землю за глоток хмельного меда; накрашенные евнухи подолгу массировали распаленных и одновременно смущенных гостей в укромных комнатах, примыкающих к парильням и отгороженных от них льняными простынями… Нигде больше нельзя было найти такой разнообразной гаммы удовольствий, как в Скатхе.
Здесь обладатели колец с вырезанной на них руной Беорна могли ничего не опасаться, ибо Гильдия карала жестокой смертью ограбление или убийство кого-либо из них. И они в самом деле чувствовали себя здесь как дома: несмотря на духоту, грязь и вонь, несмотря на толпы народа, убийцы и воры, чьи руки были запятнаны кровью, а совесть нечиста, могли найти здесь самое ценное сокровище — спокойный сон без сновидений.
Посланники Великого Совета остановились у входа в квартал; по крайней мере, Фрейр заверил их в том, что вход именно здесь. В землю был врыт деревянный столб, украшенный резным узором: дерево с тремя ветками — руна Беорна, эмблема Гильдии. Варвар отправился вперед один, чтобы найти проводника, который отвел бы их к Маольт, скупщице краденого. Спутники рано уехали из гостиницы, а перед этим почти не спали (за исключением Рогора, ночевавшего в конюшне, — поскольку его не коснулись никакие неожиданные события, он проспал всю ночь как сурок). В гостинице уже поговаривали, что полиция гномов разыскивает их, чтобы изгнать из города, и у них не было никакого желания проверять, насколько эти слухи верны…
Они оставили лошадей под навесом и свернули в боковую улочку, подальше от толпы. Цимми, у которого все еще болели ноги, сел на землю и с гримасой отвращения стал раскуривать трубку, набитую какой-то противно пахнущей смесью. Она распространяла вокруг удушливую вонь, но, по словам Цимми, могла полностью излечить ломоту в костях. Даже Ро-гор и Мьольнир, которые, стоя в некотором отдалении, обсуждали события прошлой ночи, одновременно присматривая за лошадьми, чувствовали легкую тошноту.
Королева Ллиэн прикрыла глаза и, казалось, дремала, закутавшись в муаровый плащ, но оставаясь прямой, как струна. Утер, конечно же, смотрел на нее. Она не заплела свои черные волосы в косы, и они свободно падали на плечи, обрамляя ее лицо и подчеркивая голубоватую бледность кожи. Ее спокойствие, неподвижность и бледность придавали ей вид мертвой, и Утер с трудом удерживался от того, чтобы не встряхнуть ее за плечи.
— Так она тебе все-таки нравится? — неожиданно раздалось у него над ухом.
Утер резко вскочил, ударившись лбом о низкий навес какой-то лавчонки.
— Фрейр! Ты просто…
Он не договорил — отчасти потому, что ему не хотелось ссориться с варваром, который, радуясь своей дурацкой шутке, вновь разразился громовым смехом, но еще и потому, что Ллиэн открыла глаза и взглянула на него с легкой дразнящей улыбкой, чего он никак не мог истолковать.
— Ну что? — резко спросил он вместо этого. — Мы тебя ждали целый час! Ты ее нашел, свою Маольт?
Фрейр кивнул и широко улыбнулся всем остальным спутникам, собравшимся вокруг него.
— Она сказала, что примет кого-то одного из вас.
— Что? — удивленно переспросил Цимми. — Она не может принять всех?
— Нет, только кого-то одного. Вместе со мной, разумеется, — добавил Фрейр, продолжая улыбаться.
— Почему? — спросил Утер. — Она что, нам не доверяет?
Фрейр расхохотался во все горло.
— Конечно, она вам не доверяет! Это же скупщица краденого!
Утер заметил, что остальные тоже улыбаются. Ну почему он всегда говорит раньше, чем думает?!
— Хорошо, — сказал он. — И кто пойдет?
— Вы.
Утер обернулся к королеве эльфов. Она слегка улыбнулась ему и обратилась к гномам:
— Не так ли?
Мьольнир и Рогор вопросительно взглянули на Цимми, который утвердительно кивнул. Утер был единственным, кому доверяли и гномы, и эльфы. Цимми подмигнул ему, потом снова занялся своей трубкой. Мьольнир пожал плечами и скрестил узловатые руки на рукоятке топора, висевшего у него на поясе. На службе короля Болдуина ему часто приходилось ждать, так что это занятие стало для него привычным.
— Могу я кое о чем вас попросить, королева Ллиэн? — тихо спросил Цимми, не глядя на нее.
— Конечно…
Гном снова заколебался и погладил свою каштановую бороду.
— Тот фокус с монеткой… Вы можете его повторить?
Удивленная Ллиэн улыбнулась ему, но, увидев серьезное выражение его лица, протянула ему раскрытую ладонь.
— Тогда дайте монетку…
Глядя на это, Рогор раздраженно встряхнул головой. Иногда кажется, что у старого Цимми не больше мозгов, чем у младенца… Вздохнув, он отошел и принялся наблюдать за двумя мужчинами, которые шли вдоль улицы, не обращая внимания на полуголых шлюх, липнувших к ним или окликавших их с деревянных балконов, украшенных непристойными статуэтками. Он остановился у пограничного столба и даже привстал на цыпочки, провожая их глазами.
— Скоро… — прошептал он, дотрагиваясь до стального топора, спрятанного под туникой. — Скоро…
Уже в молодости Маольт была уродлива и с годами не стала краше. Духота и сырость нижних кварталов, недостаток солнца, движения, чистой воды и легкой растительной пищи сделали ее похожей на жабу. Толстая, разбухшая, дряблая и бледная, она была одета в роскошное платье из блестящего шелка, с воротником и манжетами, отделанными мехом куницы, и, чтобы скрыть плешь, носила на голове круглую шапочку, из-под которой свешивались редкие пряди волос.
Скупщица краденого протянула Утеру руку, унизанную кольцами и браслетами, и он поцеловал ее, завороженный блеском огромного изумруда, подобного которому никогда в жизни не видел. Из-за этого он не заметил другого кольца — с вырезанной эмблемой Гильдии.
