Казанская эмиграция в Московское государство. Попытки низведения Казани до статуса московского владения
К середине 80-х гг. XѴ в. в Казани велась активная борьба за ханский трон. Она началась как внутренний конфликт, когда различные группы знати поддержали разных сыновей умершего в 1479 г. хана Ибрагима бин Махмуда (Махмутек): одна — проногайская — Али бин Ибрагима (Ильгам, Алегам)
[104], другая — промосковская — его сводного брата Мухаммед-Амина бин Ибрагима
[105].
Процарствовав пять лет после смерти отца, Али в конце 1484 — начале 1485 гг. был смещен, и на казанском троне в первой половине 1485 г. оказался Мухаммед-Амин365. Во второй половине 1485 г. Али вернулся к власти (причем на этот раз уже при поддержке Москвы; Мухаммед-Амин при этом бежал из города), вновь был смещен (в 1486 г. в Казани находился Мухаммед-Амин), а в 1487 г. появился с ногайскими войсками и «согнал с Казани» брата. Мухаммед-Амин вновь бежал в Москву366. В июле этого же 1487 г. московские воеводы взяли город и опять водворили в ханском дворце Мухаммед-Амина — на этот раз надолго. Фактически над Казанским ханством был установлен московский протекторат
[106], продолжавшийся до 1505 г. Главной его сутью были «братские» отношения Москвы и Казани, а также переход под контроль Московского государства внешней политики Казанского ханства и вопросов престолонаследия367.
Как видим, Москва активно принимала участие в позднезолотоордынских политических перипетиях, причем на вышеуказанных примерах можно видеть, что она попеременно поддерживала то одного, то другого кандидата — не отличалась принципиальностью, как, впрочем, и сами ханы — обращались то в Москву, то к ногаям368
[107].
Итак, казанский конфликт недолго оставался внутренним. Во второй половине 1485 г. молодой претендент на трон Мухаммед-Амин покинул Казань и осел в Московском великом княжестве при дворе великого князя369. Союзнические отношения Казани с ногаями объяснялись родственными связями хана; его женой была дочь ногайского мирзы Мусы370.
В это же время мать Мухаммед-Амина, ханбике
[108] Нур-Султан (родом из ногаев
[109]), также покинула Казань. Однако ее маршрут был иным. К 1486 г. она переехала в Крым, где стала очередной женой хана Менгли-Гирея. Это неудивительно, учитывая тот факт, что Казань принадлежала к тем наследникам Улуса Джучи, «которые были связаны с Крымским ханством тысячей различных нитей»373. Это привело к «вторичному» породнению казанской и крымской ветвей династии потомков Туга-Тимура (один из сыновей Джучи); изначально основатель династии крымских Гиреев Хаджи-Гирей и давший начало династии самостоятельных казанских ханов Улуг-Мухаммед бин Ичкеле-Хасан являлись двоюродными братьями374.
Уже отсюда Нур-Султан писала великому князю, информируя его о своем замужестве за Менгли-Гиреем и наводя справки о своем младшем сыне, находившемся на тот момент под опекой великого князя. В марте 1487 г. Иван III написал ответ Нур-Султан, поздравляя ее с замужеством и уверяя в благоденствии ее сына:
А что еси писала в своей грамоте о своем сыне о Магмети Амине царе, и мы как наперед сего добра его смотрили, так и ныне аж даст Бог хотим добра его смотрити, как нам Бог поможет375.
Обещание великого князя «смотрити добра» Мухаммед-Амина было лукаво-недосказанным. В июле этого же года Иван III снарядил армию, которая вновь сопроводила его в Казань, с претензией на занятие трона. Дальнейшие события кратко изложены в письме Ивана матери Мухаммед-Амина, посланном в следующем месяце:
Твой сын Магмет-Аминь к нам приехал; и мы, надеяся на Бога, посылали есмя на своего недруга на Алягама царя своих воевод. Милосердый так Бог как хотел, так учинил: наши воеводы Казань взяли, а нашего недруга царя Алягама поймав и с его братьею и с его матерью и с его царицами и со князми к нам привели; а твоего сына Магмет-Аминя царя на Казани есмя посадили. А тобе бы то было ведомо376.
Была Нур-Султан удовлетворена новостями о том, что сын стал казанским ханом, или, напротив, испугалась того, что он вступил на опасный путь, мы можем только догадываться. К июлю 1487 г. внимание Нур-Султан было приковано к ее младшему сыну, Абд ал-Латифу, которого она привезла с собой в Крым.
Абд ал-Латиф, младший сын казанского хана Ибрагима и Нур-Султан, родился в Казани около 1475 г. При выходе матери замуж за крымского хана Менгли-Гирея в 1480 г. султан был увезен из Казани в Бахчисарай и провел детство и юность в Крыму377.
Вскоре после прибытия на черноморский полуостров Нур-Султан поняла, что Крым был не лучшим местом для Абд ал-Латифа: в письме к своему другому сыну, Мухаммед-Амину, она назвала его «лихой землей» («ся земля лиха»)378. Его приемный отец, Менгли-Гирей, принял некоторые меры для обеспечения его безопасности, но даже покровительство хана не могло полностью обезопасить Джучида от политических интриг, которыми был переполнен полуостров.
Нур-Султан начала выяснять возможности отсылки сына на север — либо к брату Мухаммед-Амину в Казань, либо к Ивану III в Москву. В течение года после ее прибытия в Крым она отписала в Москву следующее:
Здесе ему (Абд ал-Латифу. — Б. Р.) Менли-Гирей царь отец; а коли его к тобе пошлю, то ведает Бог, да ты ему и отец379.
Нур-Султан подняла этот вопрос вновь во время визита московского посла Василия Ромодановского в Крым в конце 1490 г. На этот раз Москва ответила на инициативу с готовностью. Инструкции московскому послу в Крым содержали следующий ответ для Нур-Султан, который необходимо было довести до нее в секрете:
И ты бы своему сыну Абдыл-Летиф салтану велела ехати ко мне, а мы ож даст Бог хотим ему дружбу свою чинити и истому его подняти и людей его жаловати380.
