Московские официальные лица долго не решались возвысить статус династии Рюриковичей-Даниловичей посредством позволения себе самой «творить» ханов из султанов.
Такая легитимация появилась после военных захватов Казани и Астрахани. Как я уже отмечал, в Степи считалось, что харизмой обладал тот, кто одерживал победу в военных сражениях. Назначение Саин-Булата в Касимов было первым после того, как Иван IѴ принял титул «царя» в 1547 г. и первым после завоевания Казани и Астрахани. Как царь Московии и хан Казани и Астрахани, Иван IѴ теперь мог легитимно осуществлять свое право на назначение зависимого хана в пределах своего государства555 — титул «царь» позволял это. С точки зрения некоторых представителей татарской элиты и, главное, со своей собственной, Иван IѴ стал старшим государем по отношению к татарским правителям Заволжья и Сибири, овладев территориями полноценных джучидских юртов. С 1567 г. назначение ханов в Мещеру продолжалось до 1614 г.556, и таким же образом московские правители намеревались поступить с Астраханью и поступили с Сибирью.
Ногайские выходцы в Романове
Однако до того, как рассмотреть случаи Астрахани и Сибири как апофеоза института «московских юртов», необходимо разобраться, какое положение в системе этих «мест» и внешней политике занимал такой город, как Романов. Его положение достаточно сильно отличалось как от случая Касимова, так и от «внутренних московских юртов». Неудивительно, что как «татарский» город он проявился только после событий середины XѴI в.
Во второй половине 50-х гг. XѴI в. Ногайская Орда вступила в тяжелый и необратимый кризис. Завоевание московскими войсками Казани и занятие ими Астрахани разрушило позднезолотоордынский баланс сил: ногайская знать столкнулась с необходимостью выбора между противостоящими гегемонами — Москвой и Крымом. В Орде произошел раскол. Сторонников Крыма возглавил бий Юсуф бин Муса, во главе приверженцев ориентации на Москву встал его младший брат нураддин Исмаил бин Муса. Конфликт между этими партиями вылился в вооруженную борьбу. В 1554 г. Юсуф погиб в сражении. После череды войн и интриг Исмаил к концу 50-х гг. смог утвердиться на бийском престоле, а его противники бежали, разгромленные, кто в Крым, кто на Северный Кавказ, кто к казахам; некоторые выехали в Москву. Именно с этого времени начались попытки переселения ногайских мирз, их сородичей и соратников в российские пределы, перехода их на царскую службу557. Итак, начало переездов ногаев в Московское государство совпало с серьезными неурядицами в Ногайской Орде. От описанной выше ситуации, сложившейся у Чингисидов, переезды ногаев отличались тем, что в их государстве неурядицы так и не закончились.
В каких случаях ногаи выезжали в Московское государство? Что они хотели получить от великого князя и царя и какие ожидания возлагал он на них? Рассмотрим фактическую сторону событий поподробнее.
Весной 1558 г. в Ногайской Орде случилось очередное обострение отношений между бием Исмаилом и сыновьями убитого им бия Юсуфа. Сын Юсуфа мирза Юнус выразил желание поступить на службу к царю Ивану IѴ. Получив согласие, 5 июня 1558 г. мирза прибыл в Москву. Иван Васильевич милостиво принял его.
Юнус, будучи старшим сыном Юсуфа, получил высокий ранг.
…(Иван IѴ. — Б. Р.) учинил его на государстве, на княжении ногайском, на отца его юрте и на его (Юнуса. — В. В. Трепавлов) по старине558.
Что это значило? При живом бие Исмаиле Иван пошел на инвеституру еще одного ногайского правителя. Вероятно, в его голове крутилась привычная московским великим князьям практика посажения вассальных ханов: он решил «на всякий случай» заиметь еще одного «резервного» бия, считая себя уже вправе «учинять» его. Однако Юнус скончался в Москве 10 мая 1561 г.559 В Москве остались служить его дети Бий-Мухаммед и Ак-Мухаммед; последний позже уехал в Малую Ногайскую Орду560.
При этом братья Юнуса продолжали борьбу в Степи. На протяжении 1560–1563 гг. царские дипломаты пытались уговорить их, особенно старших — Ибрагима и Эля, прекратить разбойное «казачество» и помириться с бием Исмаилом или же переселиться в царские владения. Вскоре они попали в московские владения через плен Исмаила: одним из путей попадания ногаев на московскую службу была высылка биями своих противников, если те по каким-либо причинам не могли или не желали отправляться в Крым или Мавераннахр561.
11 сентября 1563 г. из Астрахани Ибрагимом бин Юсуфом была прислана «приезжая» грамота к московскому царю, где он заявлял:
…приехав в твое царство, стою в нем сторожею и хочю тебе служити с своею братьею да и з своими детьми562.
24 октября 1564 г. посольство с обоими ногаями прибыло в Москву563. Встречу им устроили такую же, как и Юнусу пять лет тому назад. Не исключено, что Иван IѴ также решил превратить Ибрагима в «резервного» бия, как когда-то Юнуса: в наказе послу в Турцию в декабре 1569 г. среди татарских служилых владетелей назван «нагаискои Ибреим князь… (курсив В. В. Трепавлова) И за наганским Ибреимом князем, Юсуповым княжим сыном, и за наганскими мирзами город Романов»564.
Потомки бия Юсуфа первыми сумели обзавестись важнейшим средством утверждения в Московском государстве — земельными владениями. Между октябрем 1564 и июлем 1565 гг. царь Иван IѴ пожаловал в «удел» «Иль-мирзе Исупову» городок Романов на Волге (позднее Романов-Борисоглебск, ныне Тутаев в Ярославской области)565. Первоначально он предназначался прежде всего для Ибрагима. Но поскольку тот вскоре отъехал к польскому королю (см. ниже), удел Юсуповых остался за Элем, и пожалование Романова ногаям позднее стало связываться исключительно с его именем566. Впоследствии в тех же местах были предоставлены земли также Кутумовым и Шейдяковым. Иван IѴ пожаловал их доходами с Романова и значительными поместьями в уезде.
Ибрагим вскоре пропал из поля зрения историков. Из посольских донесений выясняется следующее. В феврале 1571 г. Ибрагим приехал из Речи Посполитой к крымскому хану Даулет-Гирею бин Мубарек-Гирею. В ответ на расспросы хана он рассказал:
К моско[вско]му де есмя государю приехали неволею (выделено мной. — Б. Р.). А делал-де над нами (т. е. действовал против нас. — В. В. Трепавлов) дядя наш Исмаил-князь. А от московского де есмя государя отъехали для того, что есмя побилися с опришниною, с Романом Пивовым о подводах. И Роман-де на нас государю бил челом. И мы-де, от государя побояся опалы, отъехали к королю567.
Как красноречиво свидетельствует источник, образцовые кочевники ногаи ехали в оседлое Московское государство не от большого желания, а в случае крайней необходимости — опасаясь за свою жизнь, например, как в данном случае. Видимо, оседло жить в Романове не являлось пределом их желаний. Мотивацией отъезда с родины были проблемы.
В районе 1576 г. Ибрагим нашел пристанище в Малой Ногайской Орде568. Дальше его след теряется. Не исключено, что под старость он вернулся в Московию, поскольку в Дозорной книге 1593/94 г. среди романовских землевладельцев значится Ибрагим Юсупов569.
