Таким образом, еще до середины XѴI века, до завоевания Казани и Астрахани, у Москвы уже была своя имперская составляющая, позволяющая ее правителям, не принадлежавшим к династии Чингис-хана по крови, участвовать в борьбе за ордынское наследство на равных со своими татарскими конкурентами.
Между государствами-наследниками Улуса Джучи в ХѴ-ХѴІ вв. сохранялись довольно тесные связи, иногда даже затрудняющие определение степени их суверенности. Д. М. Исхаков отмечал:
Среди боровшихся за доминирование на территории Джучидской империи государств равноправной стороной выступало и постепенно усиливавшееся Московское Великое княжество995.
Действительно, Москва была не сторонним участником событий, происходивших в Степи. Она участвовала в позднезолотоордынской «высокой политике» конца ХѴ-ХѴІ вв. на равных с татарскими политиями. Этому способствовали ее давняя включенность в систему Улуса Джучи («русский улус»), личные связи между русскими и татарскими правителями, а также амбиции ее государей. Последний фактор имел особое значение.
Будучи когда-то покорены войсками сына Джучи, хана Бату, и другими Чингисидами, потеряв независимость и в результате этого встав на вторую ступень властной иерархии Дешт-и-Кипчака, московские правители не могли забыть и простить завоевателям данного факта. Поэтому они всячески старались «дружить» с представителями сюзерена — династией Чингис-хана, вначале аккуратно приглашая их к себе «на опочив», затем «поднимая их истому» территориальными пожалованиями и используя их как своих кандидатов в позднезолотоордынской политике, а в конце данного процесса, в начале и в первой половине XѴII в., просто выставляя их на тронных приемах как украшение московского двора.
Формально не обладая правами на наследство Улуса Джучи из-за «нецарского» происхождения своей династии, в явной форме Москва не претендовала на равное соревнование с наследниками Золотой Орды за главенство над другими, однако постепенно набиралась дипломатической хитрости и копила военные силы. В итоге борьба за полное овладение наследием Чингис-хана, бесконечно ведомая некоторыми татарскими ханствами, закончилась победой третьей силы — православного Московского царства, аннексировавшего в 1552–1556 гг. одно за другим Казанское и Астраханское ханства, а в дальнейшем, в конце XѴI века, включившего Сибирь в свои домениальные владения.
Отвечая на вопросы, поставленные во введении к данной книге, могу сказать следующее. На мой взгляд, Москва была внутренним игроком позднезолотоордынской политической сцены. Она являлась специфическим, но все же одним из позднезолотоордынских государств. Хотя она отличалась от других своих татарских соратников-соперников как традициями государственного устройства и управления, так и религией и культурой, наконец, правящей династией, кое-что все же роднило ее с татарскими наследниками Золотой Орды.
Полагаю, что эта общая черта Московского княжества и позднезолотоордынских государств — то реальное участие в борьбе за ордынское наследие, которое на уровне внешнеполитической деятельности она реализовывала наравне со своими татарскими конкурентами. Это реальное участие предполагало как военные акции, так и дипломатические маневры, которыми она владела на самом высоком уровне. Поэтому на уровне фактического участия в борьбе за наследие великой империи Москву можно признать одним из позднезолотоордынских государств. На формальном же уровне этого не хотели признавать ни сами татарские ханства, ни Москва. Этому мешали как минимум два важнейших момента — принадлежность правящей династии к совершенному иному роду, нежели род потомков Чингис-хана, и факт монгольского завоевания Северо-Восточной Руси. Последний факт выводил Москву из ряда равных татарским наследникам Улуса Джучи. Татарский мир не мог принять в свои ряды покоренных в свое время и, соответственно, стоящих на ступеньку ниже их самих, Москва же с определенного времени не желала признавать факт завоевания и искала легитимацию своей возросшей мощи в нетатарской политической культуре.
Статус Москвы в изучаемом нами политическом пространстве в ХѴ-ХѴІ вв. менялся. В течение этих двух веков между ней и татарскими государствами-наследниками Золотой Орды происходили драматические изменения: всего лишь четыре поколения разделяют мольбы великого князя Василия II к Улуг-Мухаммеду и категорический ярлык царя Федора Ивановича к сибирскому хану Кучуму. К концу XѴI в. Московское государство установило господство практически над всей Центральной Евразией. Именно Москва — «приемная дочь» Золотой Орды — одержала победу в весьма продолжительной схватке за ордынское наследие. В результате одна империя Средних веков трансформировалась в другую империю Нового времени.
5 Трепавлов В. В. История Ногайской Орды. — М., 2001; Зайцев И. В. Астраханское ханство. — М., 2004; Трепавлов В. В. Большая Орда — Тахт эли. Очерк истории. — Тула, 2010; Исхаков Д. М. От средневековых татар к татарам нового времени (Этнологический взгляд на историю волго-уральских татар ХѴ-ХѴІІ вв.). — Казань, 1998; Хорошкевич А. Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию. Конец XѴ в. — начало XѴI в. — М., 2001; Некрасов А. М. Международные отношения и народы Западного Кавказа: Последняя четверть XѴ — первая половина XѴI вв. — М., 1990; Kolodziejczyk D. The Crimean Khanate and Poland-Lithuania: International Diplomacy on the European Periphery (15th-18th Century): A Study of Peace Treaties Followed by Annotated Documents. — Leiden-Boston, 2011; Рахимзянов Б. Р. Касимовское ханство (1445–1552 гг.). Очерки истории. — Казань, 2009; Беляков А. В. Чингисиды в России ХѴ-ХѴІІ вв.: Просопографическое исследование. — Рязань, 2011; Трепавлов В. В. Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш. — М., 2012; Маслюженко Д. Н. Этнополитическая история лесостепного Притоболья в средние века. — Курган, 2008; и другие работы.
6 Продолжение древней российской вивлиофики. — СПб, 1786–1801. — Ч. 1–11; Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. — М., 1813–1894. — Ч. 1–5; Сборник императорского Русского исторического общества. — СПб, 1882. — Т. 35; СПб, 1884. — Т. 41; СПб, 1887. — Т. 59; СПб, 1892. — Т. 71; СПб, 1895. Т. 95; Малиновский А. Историческое и Дипломатическое собрание дел происходивших между Российскими великими князьями и бывшими в Крыме Татарскими царями, с 1462 по 1533 год // Записки ООИД. — Одесса, 1863. — Т. 5. — С. 178–419; Памятники дипломатических сношений Крымскаго ханства с Московским государством в XѴI и XѴII вв. — Симферополь, 1891; Лашков Ф. Ф. Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова в 1587–1588 гг. // ИТУАК. — 1891. — 14. — С. 41–80; Лашков Ф. Ф. Статейный список московского посланника в Крым Семена Безобразова в 1593 гг. // ИТУАК. — 1892. — № 15. — С. 70–94; Путешествия русских послов ХѴІ-ХѴІІ вв.: Статейные списки. — М.; Л., 1954; Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой 1489–1508 гг. — М., 1984; Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой 1489–1549 гг. — Махачкала, 1995; Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой (1576 г.). — М., 2003; Моисеев М. В. К истории выезда татар в Россию в XѴI веке // Русский дипломатарий. — М., 2003. — Вып. 9. — С. 270–272; Комисаренко А. И., Моисеев М. В. Астраханское ханство по документам ногайской посольской книги за 1551–1556 гг. // Исторический архив. — 2004. — № 2. — С. 199–209; Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. 1551–1561 гг. — Казань, 2006; Также архивные документы наиболее важных фондов: РГАДА, 89 (Сношения России с Турцией); РГАДА, ф. 123 (Сношения России с Крымом); РГАДА, ф. 127 (Сношения России с ногайскими татарами); и многие другие опубликованные издания и архивные фонды. Подробный список см. в «Избранной библиографии».
