Валера сделал решительный шаг. Осуждать его сейчас сложно. Я сам всегда говорил в группе, что здесь у нас не тюрьма и не семейные узы. Если бы меня, скажем, пригласили в Judas Priest, то я еще не знаю, как все бы сложилось… Я всегда пытался объяснить, что нельзя насильно удерживать человека, если он уже больше не хочет работать в этой группе. Поэтому каждый может в любой момент встать и выйти из вагона. Правда, я не ожидал, что Кипелов поступит именно так, потому что к тому моменту за 17 лет мы прошли огонь, воду и медные трубы.
Для поклонников «Арии» весть об уходе Кипелова стала огромным ударом. Многие наивно полагали, что группе на этом настал конец.
Михаил Житняков
Новость о расколе группы я воспринял, как гром среди ясного неба. Мне казалось, что коллектив, который снимает клипы, выпускает альбомы такого высокого качества и находится на своем творческом пике, просто не может распасться. Тем паче к тому моменту я уже успел побывать на их выступлении с U.D.O. на стадионе ЦСКА. Все было шикарно. Потом по телевизору я посмотрел концерт (который вышел позднее в виде альбома «В поисках новой жертвы»), где, в том числе, состоялась премьера нескольких вещей с «Химеры».
Я посмотрел и порадовался, что все так складывается, а тут раз – и группа стадионного уровня вдруг объявляет о расколе! Тогда Интернет нам еще не позволял получить всю полноту картины и погрузиться в новости из первоисточника. После фразы «Кипелов ушел из “Арии”» я даже не понимал, будет ли группа существовать дальше.
Глава VIII
Новая «Ария»
Дилеммы, стоит ли продолжать дальше, перед Владимиром Холстининым и Виталием Дубининым не стояло вообще. Уход Валерия Кипелова, Сергея Терентьева и Александра Манякина они воспринимали как раскол, а не распад, а в подобной ситуации, как известно, «Ария» бывала уже не раз.
Владимир Холстинин
Уверенность в том, что мы должны продолжать «Арию», нас не покидала. Мы воспринимали уход музыкантов просто как очередную смену состава. Смена вокалиста, безусловно, усугубляла ситуацию, но мы были полны решимости найти новых людей и сделать новую программу. Ведь все это мы уже раньше проходили не один раз. Взялись за работу и начали искать вокалиста, писать песни.
Найти замену Кипелову оказалось делом нелегким. Кастинг на вакантную должность начался весной 2002 года и продолжался несколько месяцев. По воспоминаниям Владимира Холстинина, отслушано было несколько десятков претендентов.
Владимир Холстинин
Всю весну, пока мы дорабатывали концерты последнего тура с Кипеловым, мы уже начали прослушивать разных вокалистов. Нам присылали кассеты, приходили в студию люди. Шерстили всю страну. Претендентов было много. Они присылали нам записи или приходили в студию. Но не припомню, чтобы к нам пришел какой-то известный вокалист. Все претенденты были начинающими исполнителями, хотя многие из них потом стали популярными.
Слушали мы их с Виталиком месяца два-три до самого момента раскола. Новый претендент приходил почти каждый день. В то время же не было возможность выложить ролик в YouTube, поэтому нам присылали кассеты с записью или приезжали лично. Человек 20–30, наверное, было. Приезжали из других городов, с Украины. Но ни у кого ничего не получалось. Пели то очень высоко, то непрофессионально. Думаю, сейчас вокалиста было бы найти проще, потому что появилось полно поющих людей. А тогда выбирать было не из кого. Нам нужно было найти человека, который сможет петь каждый день на гастролях, а не на одном концерте в месяц.
В какой-то момент на горизонте у «арийцев» возник Андрей Храмов – вокалист московской пауэр-металлической команды The Arrow, которая вместе с «Розой ветров» исполнила на первом трибьюте «Арии» (2001) многострадальную «Дай руку мне». В нулевые в карьере Храмова произошел головокружительный кульбит, когда певец из металлиста превратился в представителя поп-тусовки, став лицом одиозной группы «Белый орел». В ней он пел с 2010 по 2015 годы, после чего сосредоточился на персональном проекте. А летом 2002-го Храмов чуть не стал вокалистом «Арии».
Виталий Дубинин
Володя Холстинин пошел в гости к Максиму Удалову, который тогда работал в клубе «Последние деньги», где пел Андрей Храмов. На Володю он произвел неизгладимое впечатление («чувак поет Deep Purple и выглядит – просто чума!»).
Владимир Холстинин
Храмов – замечательный парень и поет хорошо. Но у него другая тесситура – баритональный тенор, поэтому ему было бы тяжело исполнять старые кипеловские песни на концертах. Теоретически мы могли бы записать с ним новый альбом, но со старыми песнями была бы проблема. Он бы либо посадил себе горло, либо мы вынуждены были бы переложить песни в другую тональность, и они бы зазвучали совсем не так, как были написаны.
Тем не менее, среди всех прослушанных вокалистов Андрей Храмов однозначно был лучшим. Поэтому, когда Дубинину и Холстинину в июне 2002-го друзья из гитарной фирмы Fender предложили выступить на так называемом Fender party, выбор пал именно на него. Поскольку в тот период по обоюдному согласию «арийцев» с бывшими согруппниками на название «Ария» был наложен временный мораторий, пришлось прибегнуть к маленькой хитрости.
Владимир Холстинин
Музыкальная компания Fender, с которой мы дружили, предложила нам выступить на их вечеринке. Мы предупредили, что наша группа сейчас фактически развалилась, и мы собираем новый коллектив. Они попросили сыграть хоть что-нибудь. Тогда мы предложили выступить в составе Виталик, я, Удалов и Храмов, предупредив, что это не может называться группой «Ария». Сошлись на «АвАрии». Сыграли мы четыре песни: «Smoke on the Water» и три «арийские».
Виталий Дубинин
С Андреем мы тогда сыграли «Балладу о древнерусском воине», «Улицу Роз», отлично он справился. Все было просто шикарно, он мне понравился и чисто внешне – такой молодой Ковердейл. Прекрасно выглядит и прекрасно держится на сцене.
На барабанах на Fender party играл Максим Удалов, бывший в составе «Арии» времен «Героя асфальта» и так опрометчиво хлопнувший дверью после ссоры с продюсером Виктором Векштейном в 1989-м. Его возвращение в группу воспринималось как нечто само собой разумеющееся.
Максим Удалов
Тогда я как раз работал второй год звукорежиссером в казино «Тропикана» и, можно сказать, света белого не видел. Однажды вдруг взял – и позвонил Холстинину. Володя мне в общих чертах описал ситуацию в группе, не вдаваясь в подробности. Но я сразу все понял. Мосты просто как-то сами и навелись. Не могу сказать, что прямо сразу после этого звонка я подумал: ну все, я вновь в «Арии». Но мне сны снились, что я там опять буду играть. Причем, не было такого ощущения, что ай, какой хороший сон, жаль, что это неправда! У меня было понимание, что все это не просто так. Далеко не все сны заглядывают в будущее, но тогда мне показалось, что это – какая-то проекция.
