Об участии в «Альфе» и «Поющих сердцах»
В «Альфу» я пришел в 1983 году. Мы планировали устроиться в филармонию, сдавали программу даже. В филармонию нас взяли на начальном этапе отдельным номером программы, а руководитель Сергей Сарычев сказал: «Я готов работать либо концерт, либо отделение программы. Поэтому предлагаю пока ничего не делать, а лежать на диване и ждать, когда предложат лучшие условия».
Я в таком режиме существовать не мог: у меня была семья, и вот-вот должен был родиться ребенок. Я понимал, что надо как-то зарабатывать деньги, двигаться дальше, и Маргарита Пушкина посоветовала мне «Поющие сердца». Там как раз Виктор Векштейн затеял смену состава и искал молодых музыкантов. К нему мы пришли прослушиваться с Лешей Максимовым, который играл на клавишных со мной в «Волшебных Сумерках». Векштейн сказал: «Ребята, все отлично, я вас беру». Но Леша в последний момент передумал.
Миньон «Дирижирует ГАИ»
Когда я ужеработал в «Поющих сердцах», пришел как-то ко мне Виктор Яковлевич Векштейн и говорит: «Мы будем записывать миньон, а ты будешь там петь». При этом в ВИА было целых три вокалиста! Пришли на студию, где я в первый раз увидел эти песни (авторства члена Союза композиторов Иосифа Тамарина. – Прим. автора). Честно говоря, они мне не очень понравились. Мне была поставлена задача спеть в стиле итальянского певца Pupo, манера которого очень нравилась автору песен. Конечно, это было совершенно не мое, но что-то я там промычал и тут же об этом забыл. Потом, уже года через полтора, мне показали этот миньон, и я был немножко удивлен тем, что в итоге получилось.
Об уходе из «Поющих сердец»
На тот момент «Поющие сердца» еще отнюдь не были группой, которая потом переродилась в «Арию». Тем не менее была задача играть что-то новенькое – рок или нью-вейв. Я пел там три песни из «Волшебных Сумерек» – «Бал одуванчиков», «Лень» и «Наполеон». Параллельно в 1983-м я поступил в Гнесинку. Хоть это было и вечернее отделение, все равно приходилось учиться днем, так как по вечерам многие студенты работали в ресторанных ансамблях (смеется).
С сентября мы поехали на гастроли, а в начале 1984 года, после сессии, мне в училище поставили условие: либо я гастролирую, либо учусь. Какое-то время я лавировал, но, поскольку понимал, что это не совсем то, куда я шел, и у меня там нет единомышленников, я подумал, что надо уходить. В мае, после очередных концертов, я сказал Векштейну: «Виктор Яковлевич, я больше не буду работать, меня из училища выгоняют…»
Сольный альбом «Осень»
На «Арию» этот альбом, конечно, никак не повлиял. Этот альбом в году 1985-м меня попросил собрать «писатель» Андрей Лукинов для распространения на магнитофонных кассетах. Я собрал все, что у меня на тот момент было: четыре песни, которые мы записали с «Волшебными Сумерками», еще какие-то песни нашего клавишника Леши Максимова, записанные уже после «Сумерек». То есть это не столько альбом, сколько сборник тех записей, которые у меня были. Совершенно разношерстный материал. Была там и одна песня с Крисом Кельми. С самой песней «Осень» (авторства барда Ирины Левинзон. – Прим. автора) получилось смешно. У меня был знакомый композитор Дато Евгенидзе, который мне сообщил, что его приглашают в «Утреннюю почту» с джазовым номером, и он меня попросил сыграть на бас-гитаре. Мы собрались в студии, где выяснилось, что песню «Осень», на которой строился номер, некому петь. Ну, я спел, там один куплет, после чего мы начали джазовую импровизацию. Почему-то всем очень понравилось. Даже Лукинов предложил назвать альбом «Осень». А мне, честно говоря, было все равно (смеется).
Пересечение с Артуром Беркутом в «Волшебных Сумерках»
Он появился в тот момент, когда уже начался период распада «Волшебных Сумерек». Леша Максимов ушел, я посчитал, что все у нас идет куда-то не туда, и тоже сказал, что ухожу. Холстинин взял другого басиста. Также где-то они нашли вокалиста Артура Беркута. Как-то с Лешей Максимовым мы приехали на репетицию «Волшебных Сумерек» уже после ухода из группы, и там пел Беркут. Собственно, так и состоялось наше знакомство. Больше никаких пересечений в тот период не было. А буквально через месяц Юрий Фишкин забрал Беркута в «Автограф».
Приход в «Арию»
Когда я пришел в «Арию», Володя Холстинин спросил у меня: «А у тебя есть какие-то песни?». Я показал ему заготовки, которые потом интегрировались в «Балладу о древнерусском воине». Честно говоря, я не думал, что она настолько придется ко двору. Мы начали вместе делать аранжировку – и все срослось.
Альбом «Игра с огнем»
В «Герое асфальта» все участники «Арии» работали над аранжировками вместе – плотно над каждой песней. Кто-то предлагал больше или меньше в плане композиции, но относительно аранжировок инициатив было предостаточно. А над «Игрой с огнем» мы с Вовой работали вдвоем. Тогда у нас появилась первая драм-машина, я туда забил пять песен, и мы вдвоем с ним впервые записали такое демо. Раньше мы, если хотели показать друг другу свои наработки, либо пели их под гитару, либо записывали это на магнитофон. А здесь мы вдвоем записали все партии. Так получилось, что Маврин, Кипелов и Удалов были вне процесса.
Когда встал вопрос об уходе от Векштейна, мы показали наше демо сомневающимся Кипелову и Маврину, и те, к нашему удивлению и счастью, согласились уйти вместе с нами. Но Валерий поставил одно условие. Макс ушел, когда мы еще работали у Виктора Яковлевича, и уже тогда взяли Манякина и даже сыграли с ним несколько концертов. Когда мы решили уйти, Валерий сказал, что работать с Удаловым не будет. Мы с Вовой подумали, что сможем его уговорить и начали репетировать новые песни с Максом, но Кипелов настоял на том, чтобы барабанщиком был Манякин. Мы согласились, дописали еще две песни – и альбом был готов.
К моменту начала работы над альбомом «Игра с огнем» у Володи было несколько инструментальных партий. Например, к заглавной вещи один из этих фрагментов превратился во вступление, будущий припев у него тоже был как инструментал. Тогда мы все этим настолько горели, что мелодии придумывались даже по ночам. А у меня как раз родились куплеты к «Игре с огнем», часть после инструментального проигрыша, где поется «эй, скрипач», и т. д. Это было настоящее совместное творчество.
Тандем с Владимиром Холстининым
Мы знакомы с Володей с 1975 года, с того момента, когда поступили в один институт. А с 1976-го уже начали играть вместе в группе «Волшебные Сумерки». Песни тогда в основном писал наш клавишник Леха Максимов, с которым мы вместе делали аранжировки. Так что до прихода в «Арию» мы с Володей уже знали, на что каждый из нас способен, разбирались во вкусах друг друга (тем более и в «Альфе» вместе поиграли). Когда я пришел в «Арию», мы с Володей сразу начали вместе писать песни и делать к ним аранжировки.
Дальше пошло по нарастающей, потому что мы отправились на гастроли. Жили мы с Володей в одном номере, где проводили уйму времени. После концертов мы там обычно играли в карты под магнитофон с записями Iron Maiden, Judas Priest, Jethro Tull. Так что нам было от чего проникнуться общим духом! Музыкальные приоритеты у нас с Холстининым как раз совпадали. Можно сказать, на записи Iron Maiden и Judas Priest он меня и подсадил. На секрет, что поначалу мы на них и ориентировались, а в «Волшебных Сумерках» был еще и Black Sabbath, Deep Purple u Grand Funk. Поэтому никаких антагонизмов у нас не было, и совместная работа нас только сближала.
