нервная система отнюдь не выбирает «информацию» из окружающей среды вопреки часто встречающемуся утверждению. Наоборот, нервная система создает мир, указывая, какие паттерны окружающей среды могут считаться возмущениями и какие изменения возбуждают их в организме. Широко известная метафора, называющая мозг «устройством, занимающимся обработкой информации», не только сомнительна, но и заведомо неверна
[141].
Тауск, главным образом, говорит об аппарате влияния, но иногда и о машине. Основанием для этого служит следующая мысль: «данный аппарат всегда представляет собой машину, сложную машину» (Der Apparat ist… immer eine Maschine)
[142]. Аппарат – всегда сложная машина. Машина пребывает в движении
[143].
Несмотря на то, что эта машина, по словам Наталии А., противозаконна, врачи продолжают ей пользоваться, причем, что принципиально важно, с большого расстояния. Машина влияния относится к телетехнологиям, она – дистанционное оружие. Связь между машиной и человеком, на которой оказывается воздействие, устанавливается через подведенные к кровати невидимые провода. Банда врачей управляет ее мыслями и чувствами откуда-то из Берлина. Кстати, немаловажно то, что, по словам Наталии А., электрический аппарат выпускается в Берлине, иначе говоря, он производится серийно, находится в промышленном производстве, несмотря на запрет полиции.
Наталия А., кстати, утверждает, что она – не единственная, на кого направлено действие этой, как она выражается, дьявольской машины.
Мы помним, что подобную мысль подчеркивал и Джеймс Тилли Мэтьюз. Только в его случае машины влияния были плотно вписаны в исторический контекст, в то время как Наталия А. сообщает, что под воздействие машины подпали подруги, мать, врачи – в общем, узкий круг родных и близких, к тому же всех тех, кто к ней добр. Понятно, что под влиянием машины оказывается и Тауск. Машина переноса умножает машины влияния. Однако влияние влиянию – рознь. Когда Тауск приходит к Наталии А. в третий раз, она замыкается, отказывается с ним общаться, поскольку психоаналитик подпал под влияние дьявольской машины и превратился из доброжелательного друга в хитрого врага. Электрическая машина меняет знак переноса с «+» на «—».
Между тем Тауску довелось наблюдать в другом случае шизофрении действие электрического тока без машины влияния и без проводов. Бывает и так: электричество есть, а электроаппарата нет. Тауск упоминает случай некоего Йозефа Х., который сам по себе был генератором тока. Этот пациент был горд тем, что электрический ток – его сила (seine Kraft). Йозеф Х., по сути дела, был электростанцией (Kraftwerk). Он был творцом тока и сам служил линиями электропередач. Новая эпоха – новый дьявол, новая сила воздействия. На смену газам и парам машины Джеймса Тилли Мэтьюза пришло электричество – к лучшему и к худшему. Электричество преследует. Электроприборы, электроаппараты не без призраков. Они готовы воздействовать. Нервная система расширяется:
С появлением электрической технологии человек расширил, или вынес за пределы себя, живую модель центральной нервной системы. В той степени, в какой это действительно произошло, данное событие предполагает отчаянную и самоубийственную самоампутацию, словно центральная нервная система не могла больше полагаться на физические органы как защитительный буфер, оберегающий ее от камней и стрел разбушевавшегося механизма. Вполне возможно, что последовательная механизация различных физических органов, происходившая со времен развития печати, сделала социальный опыт слишком агрессивным и чрезмерно раздражающим для того, чтобы центральная нервная система могла его вынести
[144].
Кстати, «именно в области нервной проводимости впервые был испытан электрический ток, когда еще никто не подозревал о его значении»
[145]. В статье «О галлюцинации» 1957 года Уилфред Рупрехт Бион делает еще одно важное для нас замечание в ответ на слова пациента о том, что соседское радио мешает ему спать: «Я знал, что сильное чувство преследования у него ассоциировалось со всеми электрическими приборами. Я сказал, что его, как ему кажется, атакует электричество, похожее на жизнь и секс, что он извлек из тех двух объектов»
[146]. Электричество может нападать и убивать. Оно может наделять жизнью, любить. Невидимые линии передач связывают жизнь, любовь, перенос.
24. Виктор Тауск попадает в машину переноса, из которой находит один выход с двойной страховкой
Виктор Тауск родился в 1879 году в Словакии. Получил юридическое образование в Венском университете, какое-то время без особых успехов работал юристом в Сараево, вернулся в Вену, затем уехал в Берлин, где стал журналистом. Из Берлина опять отправился в Вену.
Тауск увлекался литературой и в 1907 году опубликовал диалог со Спинозой. В том же году познакомился с работами Фрейда, написал ему письмо, в котором выказал желание изучать психоанализ. Фрейд пригласил его приехать в Вену. В 1908 году Тауск оказался в кругу венских психоаналитиков. Благодаря их помощи, в том числе и финансовой, он приступил не только к изучению психоанализа, но и медицины. В 1913 году после окончания медицинского факультета Венского университета стал доктором медицины. Во время Первой мировой войны работал психиатром в Любляне.
Самым близким Тауску человеком из окружения Фрейда была Лу Андреас-Саломе. Тауск был ей как брат, точнее «братец-зверь»
[147], ведущий отчаянную борьбу с самим собой, настоящую человеческую борьбу. «Дневник» Саломе, кстати, – один из главных источников, из которого историки черпают свои знания о Викторе Тауске. Помимо прочего, у Тауска и Саломе был общий теоретический интерес – нарциссизм. Происхождение машины влияния для Тауска связано с движением к нарциссизму: машина – проекция воображаемого тела, гениталий, нарциссического тела. Машина атакует из зеркала. Зеркало – всегда уже аппарат преследования.
